Однако факт остается фактом: усилиями советских пропагандистов, своей научной работой Павлов укреплял основы марксизма-ленинизма. Его идеологи возвели рефлекторную теорию в ранг абсолютного оружия, наносящего «смертельный Удар» таинственной духовной сущности человека и «буржуазной психологии — последнему убежищу идеализма и религиозной мистики». И пока западная психология и медицина искали «свой тупик» в концепции Фрейда, бихевиоризме и других Направлениях, советская наука торжественно обнаружила свой самобытный путь, похоронив попутно фрейдизм.
Прикрываясь именем Павлова, проходимцы от науки в упорных схоластических битвах сводили счеты с соперниками.
511
Увенчанные лаврами дельцы отливали из его экспериментов заказные идеологические догмы, незыблемые, как чугунные чушки. «Правоверные ленинцы» боролись за «чистоту» павловского учения с неукротимой страстью фанатичной старое девы, допускающей возможность одного лишь непорочного зачатия. И с упоением помогали партии корчевать остатки здравого смысла в окончательно замороченной стране.
Истязания «по науке»
Не отставали от них и чекисты. Многовековая практика пыток людей и дрессировки животных обзавелась «научными доказательствами» в застенках НКВД. Описанный Павловым «инстинкт свободы» советские следователи реконструировали в условный рефлекс рабской покорности, возродив, в частности, старинное истязание длительным лишением сна. Заключенных низводили до состояния, когда избавление от мук было возможно только с одной ответной реакцией — согласием подписать то, что от них требовали.
Поскольку чрезмерное психическое напряжение повышает внушаемость, партия ковала одновременно «простых советских людей» по всей стране. Миллионы заключенных постепенно привыкали испытывать радость только от того, что они пока еще живы. Современников поражало, что многие из прошедших ГУЛАГ выходили оттуда совсем другими людьми: ко всему безучастными, молчаливыми, апатичными.
Эти факты показывают, к каким ужасающим последствиям может привести (и приводила) практика манипулирования сознанием.