почему до XIX века ни одно законодательство не посмело легализировать аборты, хотя нередко власть захватывали в свои руки в странах и огромных империях порочные и жестокие люди? Они совершали кровавые преступления, опустошали целые области, напаяли землю кровавым дождем, уничтожали свои и чужие народы и, в то же время, не посмели цинично провозгласить право на детоубийство — когда родители могли присудить своего ребенка, как преступника, к казни. Первой страной, где был разрешен и легализирован аборт, была Советская Россия в период революции, а пионером этого дела — Владимир Ульянов. К преступлениям и эксцессам революции и гражданской войны, которые оставили миллионы бездомных и беспризорных детей, прибавилось еще право убивать не рожденных. Но еще более страшно, что закон, введенный в России, вызвал не ужас и омерзение у других народов, а стал примером для подражания. В течение XX века большинство государств приняло закон о частичной или полной легализации абортов. Таким образом, это гнусное злодеяние в сознании людей XX века и в законодательстве стран, гордящихся своей цивилизацией, перестало быть преступлением.

Почему аборт имеет столько приверженцев и защитников? Почему устраиваются демонстрации не против этого преступления, а против некоторых ограничений, которые еще предусматривают законы? Почему женщины требуют права на убийство своих детей? Почему врачи становятся мясниками? Самое мерзкое то, что люди, называющие себя христианами, требуют не только от государства, но даже от Церкви разрешения абортов, чтобы совершать убийство детей — этот иродов грех со спокойной совестью, а вернее, с мертвой совестью. Что случилось с человечеством? Почему нашлось столько сторонников аборта? Почему им не могут противостоять государственные структуры, даже известные своим консерватизмом? Почему расшатаны вековые колонны во дворцах правосудия? Каким микробом, похожим на чумную бациллу, заражена общественная мораль — это негласное законодательство? Нам кажется, что здесь целый ряд причин, похожих на звенья цепи. Первая и, по нашему мнению, главная причина — это духовное обнищание человечества, где сама религия становится не внутренним содержанием жизни, а только традиционной формой, под которой скрывается пустое сердце и прагматичный рассудок. Потеря истинной религиозности опрокинула прежнюю шкалу ценностей и сдвинула вековые ориентиры. Перед первым потопом Господь произнес приговор над человечеством: «Они стали плотью». Человек потерял ощущение собственной души, поэтому чужую душу он воспринимает как туманную абстракцию. Жизнь он стал воспринимать как земное бытие, из которого он должен извлечь как можно больше наслаждений любой ценой. Человек стал бытовым материалистом. Для него реально собственное тело, а душа отнесена в область гипотез. Поэтому в человеческом плоде он видит только незавершенное тело и успокаивает себя тем, что, может быть, нет там никакой души.

Вторая причина — это оскудение любви друг к другу, душевный холод, который ввергает нашу землю в какой-то новый ледниковый период. Люди становятся чуждыми и безразличными друг к другу. Люди разобщены между собой какой-то невидимой силой. Эта эмоциональная дистанция делает города похожими на пустыню. Современный человек становится внутренне бесконтактным и одиноким. Эмоциональная охлажденность проявляется в отношении, казалось бы, самых близких людей; она разрывает родственные связи, делает из семьи подобие фирмы, где любовь заменяется договоренностью, где каждый член семьи воспринимается как партнер. По сути дела, в настоящее время почти каждая семья травмирована. Кажется, что пройдет несколько десятилетий, и сама семья покажется историческим архаизмом.

Люди часто смешивают два понятия, противоположные друг другу — любовь и страсть. Любовь стремится не взять, а отдать, она видит себя в другом. Страсть, напротив, хочет взять; она стремится захватить другого и поработить себе. Любовь воспринимает человека как личность, страсть — как инструмент. Семья не может держаться на выгоде и страсти, поэтому мы видим катастрофический распад семейств. Выгода — это желание получить как можно больше, а отдать как можно меньше, при этом выгода плохо вяжется с верностью. Что касается страсти, то это вообще неуправляемое чувство, которое находится в постоянном конфликте с нравственностью.

Человек отучился любить, поэтому он не желает иметь детей; деторождение и воспитание ребенка мешает удовлетворению его страстей, а человек ни в чем не хочет ограничивать себя. При распаде семьи дети становятся еще большей помехой. Характерно, что в большинстве случаев, мужчина, оставляющий семью, даже не интересуется жизнью своих детей и избегает видеться с ними. У человека не только притуплены духовные чувства, но теперь он теряет даже душевные чувства красоты, дружбы, верности и т.д. Стрелка его ценностей все больше склоняется в сторону самого грубого биологизма. Его целью становится комфорт и секс, более того, секс превращается в какой-то культ. Человек видит, как все и всё продается —

дело только в цене (конечно, не всегда это так, — добро в этом пошлом мире скрывает себя), и поэтому человек приходит к выводу, что ключ к счастью — деньги, что посредством денег можно реализовать все свои желания и страсти.

У нас открываются храмы, но Церковь живет одной жизнью, а мир другой. Пока Моисей беседовал с Богом на Синае, народ потребовал у Аарона сделать тельца из золота как своего бога, поклонялся ему и плясал вокруг него. Золотой телец диктует людям свои законы, он захватил и иссушил их души. Раньше люди, обдумывая свои поступки, задавались вопросом насколько это правильно, затем — насколько это красиво, а теперь —

насколько это выгодно. Если бы раньше спросили человека, сколько стоит его дитя, то он бы удивился. А теперь родители высчитывают, во сколько обойдется им будущий ребенок, и обращаются, как к судье, золотому тельцу, и от него ожидают ответа: можно им иметь ребенка или нет.

Человек стремится к комфортности, он привык, чтобы все за него делала техника, а ребенок нарушает эту комфортность, он требует не только расходов, но забот, личного труда и времени. Когда родители любили своих детей, то они находили счастье в этой любви и в общении с ребенком, в котором переживали собственное детство, как бы вторую жизнь. А этой любви теперь нет, или она ослаблена. Холодность к ребенку может перейти в хроническое раздражение. Если раньше ребенок как бы дополнял и расширял жизнь родителей, являясь связующим звеном между супругами, то теперь он воспринимается, хотя бы на уровне подсознания, как агрессор, который вторгся в их жизнь.

Человек все больше становится сексуальным существом. Секс является одним из факторов обездушивания человека, он носит в себе потенциал жестокости. Характерная черта: эротические фильмы, как правило, содержат в себе сцены убийств и насилия. Семья и деторождение препятствуют сексу, так как ставят перед человеком целый ряд обязанностей и задач, а человек хочет быть свободным от ответственности и долга. Легче заниматься «свободным» сексом, когда свободен от детей. Легче заниматься детоубийством, когда свыкнешься с мыслью, что ты — только сексуальное животное. Надо сказать, что средства массовой информации, особенно телевидение, сыграло негативную роль в процессе дехристианизации и расчеловечения общества. Картины секса и убийства стали привычными; к ним адаптируются — как привыкает к зловонию человек, если запереть его в свиной хлев. Борьба с детоубийством должна быть борьбой с распущенностью, порнографией и развратом за возрождение человеческой личности. Конечно, хорошо, если эта борьба может опереться на государственные и общественные структуры, но, прежде всего, ее должен вести человек- христианин в своей жизни, в своем сердце. Это — борьба человека за самого себя.

В поэме «Одиссея», которую древние мудрецы рассматривали как символическую по эму, есть рассказ о том, как колдунья Цирцея предложила Одиссею и его спутникам пищу, которая превращала людей в свиней. Одиссей не дотронулся до ее яств, а остальные, с жадностью набросившись на пищу, превратились в животных. Человек должен отказаться от той информации, которая вливает грязь и яд в его душу, чтобы не попасть в плен «злой волшебницы», для которой нужны не люди, а свиньи.

Те люди, которые считают, что не могут понести трудностей в связи с рождением детей, имеют выход, достойный человека — это разумное воздержание. Эти слова могут показаться нереальными для нашего времени, где полнотой жизни считается удовлетворение своих страстей. Но человеческий опыт говорит о другом: страсти — это самообман; удовлетворение страстей никого не сделало счастливым, не принесло душе покоя и радости, там только две фазы: опьянение и разочарование. Напротив, победа над страстями дает человеку чувство светлой радости, как будто в сердце его звучит какая-то таинственная песнь. Воздержание оставляет больше сил для духовной жизни и творческой работы — это отказ от худшего для лучшего. Воздержание — естественно, об этом свидетельствуют и как бы выступают обвинителями людей животные. Секс, оторванный от деторождения, как и все неестественное, не может принести человеку счастья, а толь- ко топит его в болоте.

Мы говорим о борьбе с детоубийством, но в более широком смысле — это возвращение человечества от культа сладострастия и наживы, как от языческих идолов, ко Христу — Его вечному, тихому свету.