30Современная подвижница гуманизма

гуманизм находится в перманентном конфликте с христианством. У гуманистов есть свои герои, подвижники и мученики. Часто дела милосердия, которые совершают люди из гуманистических побуждений, могут показаться тождественными христианской нравственности. Но это только внешнее сходство. В более глубоких пластах мы видим не только расхождение, но и противостояние. Гуманист может считать себя христианином. Он может принадлежать к монашеству и иметь церковный сан. Он может искренно служить своей идее и самоотверженно совершать добро. И все же гуманизм — это религия, которая не нуждается в Боге. Мать Тереза, как и Будда, гуманисты. Их практическая сотереология — избавить человека от страданий. При этом исчезает идея предназначения человека для вечной жизни — цели его земного бытия. Здесь перед временем тускнеет вечность. Будда — агностик и атеист. Мать Тереза — верующая католичка. Но Бог для нее сливается с понятием человека. Более того, Бог трансформируется в человеке, поэтому ее вера — это че- ловекобожие, преклонение перед человеком, как перед высшим феноменом, то, что проповедовал Тейяр де Шарден, священник- иезуит. Характерно, что сама мать Тереза начала духовно формироваться под влиянием и воспитанием иезуитов, о которых она до конца жизни отзывалась с благодарностью. Космизм де Шардена и материализированная конкретность Игнатия Лойолы, с его постоянным сведением трансцендентального к социально-политическому, во многом определили мироощущения матери Терезы. Для нее пропадает Христос как Божественная Личность; Он становится, как и у Тейяра, принципом, живущим в конкретном человеке. Поэтому мать Тереза в своей молитве-медитации стирает грань между теологией и антропологией. Она говорит: «Иисус — это наркоман, которого я должна выслушать; Иисус —

это блудница, которой я должна помочь». Православие говорит по-другому: «Я образ Твоей неизреченной славы, хотя и ношу язвы грехов». Здесь у матери Терезы подобие заменяется мистическим тождеством Бога с человеком без просветления и преображения. «Иисус — мой супруг», — говорит она. Разумеется, мы не ставим мать Терезу в число экзальтированных истеричек, которые зовут Христа на свидание, — она говорит об этом вполне символически, но выбирает высший символ единства, и тем самым она считает себя не только прощенной и спасенной грешницей, но супругой, пребывающей неразлучно в единении с Богом. Пресвятая Дева назвала Себя только Рабой Господней. Возможно, что в католичестве язык символов и образов отличается от Православия, но все-таки в форме отражается содержание, а в образе — чувство. Христос сказал, что, тот, кто сделает милость для несчастного, тот сделает для Него. Но мы не можем и не имеем права сказать, что этот несчастный есть Христос. Мать Тереза не говорит, что она лю бит алкоголика, как человека, ради Христа, но превращает образ Божий, присущий человеку, в сомнительный и, мы бы сказали, неделикатный парадокс, молитвенно произнося: «Иисус — это алкоголик».

Если бы мать Тереза не была бы монахиней или христианкой, то нам оставалось бы восхищаться ее подвигом, но здесь мы должны оценивать ее деятельность в русле христианского учения, и в частности монашества. Цель монашества — духовное служение Богу и молитва за весь мир, а иное служение, как бы оно не было нужным и необходимым, будет профанацией самой идеи монашества.

Одна ошибка влечет за собой другие. В этом нам пришлось убедиться, читая книгу «Мать Тереза», изданную католическим орденом св. Петра. Оказывается, что мать Тереза являлась настойчивой пропагандисткой планирования семьи, то есть способов, как избежать зачатия детей. Планирование семьи предлагает целый набор средств от деторождения, из которых мать Тереза выступает только против аборта. Здесь мы видим со стороны монахини отказ от христианского понимания брака. Она допускает из гуманистических целей разделение секса от деторождения с молчаливым согласием на убийство эмбриона, которое совершается в большинстве случаев при использовании противозачаточных средств, или же сведение супружеского интима к взаимной мастурбации. Между тем как сама католическая церковь запрещает вторгаться в тайну деторождения, и так же, как Православная Церковь, учит о том, что эмбрион обладает человеческой душой.

Фамильярность с Богом обернулась в цинизм к сокровенному человеческому взаимоотношению — к браку. Где же заповедь Христа «Блаженны чистые сердцем»? Где позорная смерть Онании? Где предостережение апостола Павла о том, что рукоблудники и «скверные» (изливающие семя) не наследуют Небесного Царства? Где слова апостола, что брак свят? Учением о планировании семьи гуманистка Тереза послала в сокрушительный нокаут монахиню Терезу.

к содержанию

Источник: Рафаил Карелин, архим., «Как вернуть в семью потерянную радость» 2005

30Современная подвижница гуманизма

А так же в разделе «30Современная подвижница гуманизма »