зимняя ночь. Небо покрыто черным пологом, как будто одето в траур. За стеной стонет ветер — так плачет покинутый ребенок. Струи дождя и порывы ветра врываются через разбитое окно. В комнате холодно, как на дворе. На кровати, покрытой грудой грязного тряпья, умирает полубезумная старуха. У изголовья кружка с водой и миска с зацветшей пищей. Редко кто заходит в эту комнату, похожую на собачью конуру или логово зверя. Только крысы рыскают по комнате, как хозяева, и насекомые ползают по лицу умирающей. Эта старуха — та женщина, которая убила меня много лет тому назад. Как она изменилась! В молодости она была красавицей. Голос ее звенел, как серебряный колокольчик, а смех был похож на сверкающие искры. У нее был сын, которого она безумно любила и потому не хотела ни с кем разделить эту любовь. Поэтому я был приговорен к смерти. Ты видела только одного своего ребенка, ты поклонялась ему, как язычник кумиру Ты забыла, что я тоже твое дитя, что у меня живая душа. Идолы убивают души тех, кто поклоняется им, и твое сердце превратилось в камень. Мать, ты не знала о предназначении Божьем и твоей будущей судьбе. Мне было предназначено хранить и оберегать тебя, и не покидать до смерти. Но ты убила того, кто должен был беречь твою старость, как мать бережет малого ребенка. Я часто приходил к тебе невидимым для тебя. Проходили годы. Твоя прежняя красота увядала как цветок. Ветер времени срывал с него лепестки. Лицо твое прорезали морщины, как глубокие шрамы. Умерли твои родные. А твой любимый сын возненавидел тебя и не хочет слышать о тебе и видеть тебя, как ты когда-то не захотела видеть меня. Когда-то ты любила смеяться, но теперь тебе не дано даже слез, чтобы найти в них облегчение. В твоих сухих глазах — безумие и тоска. Около тебя нет никого, только холодный ветер — твой брат, и ночь — твоя сестра. Одр умирающей матери окружают дети, а около тебя только крысы. Голод и болезнь, как два дровосека, спилили дерево твоей жизни. В бреду ты зовешь своих родных, ты произносишь слово «мать», но они не слышат тебя, как ты не слышала своего ребенка. Под ветром и дождем только один путник идет к твоему дому. Имя этого путника — смерть. Никто не догадается привезти к тебе священника, да и ты сама не вспомнила об этом и поэтому отправляешься в последний путь одинокой, как я. Ты не пела колыбельной песни над моей постелью, не плакала над моим гробом и теперь сама умираешь, покинутая всеми. Только зимний ветер пропоет над тобой погребальную песнь, и дождь оплачет твою смерть. Людям возвестит о твоей смерти смрад, идущий от твоего трупа. Но я боюсь другого. Ты не видишь, что демоны, как вороны, собираются около твоего одра, чтобы схватить твою душу, как свою добычу. Ты не каешься, ты не молишься, умирая, ты ропщешь и ведешь спор с Богом. Ты считаешь себя несправедливо наказанной. Ты требуешь от Бога ответа: почему у тебя такая несчастная жизнь и одинокая смерть. Но ты забыла обо мне — я твой обвинитель. Если ты взываешь к Богу как к Любви, то где твое милосердие ко мне, где любовь, хотя бы та, которую питает волчица к своему волчонку. Если ты требуешь справедливости, то где справедливость — убить невинное дитя. Бог дал меня тебе как опору твоей жизни, но ты сломала ее и отбросила прочь. Ты сама убила того, кто должен был стать твоим кормильцем в старости. А теперь ропщешь, что ты беспомощна и одинока. Я должен был закрыть твои глаза, но меня со слепыми глазами ты бросила в вечную тьму Ты умираешь от голода зимней ночью, но ты не просветила душу мою крещением, лишила меня небесной пищи — Причастия. Ведь самое страшное, что ты лишила меня Христа: лучше, если бы ты убила меня не один, а тысячу раз. Воет ветер. Где- то вблизи завыла собака, предчувствуя чью- то, должно быть твою, смерть. Мать, когда ты убивала меня, то демоны вынули из твоей груди сердце и вложили вместо него камень. Ты никогда не была счастливой. Ты боялась остаться сама с собой. Ты искала шума этого мира, чтобы не услышать стука Христа в двери твоего сердца. Ты смеялась, чтобы смехом заглушить тоску. Ты получила то, чего боялась — одиночество. Но и здесь ты обвинила всех, кроме себя. В эти минуты ты безмолвно кричишь Богу: «Я не виновата», а демоны подходят все ближе и ближе к твоей постели. В комнате темно. Но в присутствии демонов другая страшная чернота заполняет ее. Ты уже хрипишь, глаза твои с ужасом смотрят на кого-то; неужели ты и сейчас не скажешь двух слов: «Господи, прости»? Мать, меня зовут, я должен идти. Мне не разрешено видеть твою смерть и знать о твоей участи. Я узнаю о ней, когда мы встретимся на Страшном суде, чтобы затем расстаться навечно.