только христианская религия, а точнее Православие, открывает нам метафизическую трагедию греха детоубийства и глубину вины родителей перед умерщвленными ими детьми. Формально все религии, кроме сатанинских сект, запрещают детоубийство. Буддизм и индуизм в различных их формах и вариантах осуждают убийство не только человека, но и всякого живого существа. Однако согласно теории перевоплощения — метемпсихоза, душа убитого переходит в новое тело, а так как она потерпело страдание, то новое воплощение будет для нее ступенью ввысь по лестнице духовной эволюции; карма станет чище, следовательно, душа, получив возмездие за грехи в прошлой жизни, «станет рангом выше», как бы пройдя через очистительный огонь. К тому же большинство новых течений, школ и оккультных сект, АЛ ft-iJ 1**1 ал I I ал 1**1 ал й*1и I

разделяющих теорию метемпсихоза, учат о том, что плод, только пройдя через определенные фазы развития, получает эфирные ментальные и астральные тела, и становится человеком. Следовательно, уничтожение эмбриона в первые недели его существования не считается человекоубийством. Такого учения придерживался Штайнер; такое мнение разделяют иллюминаты, розенкрейцеры, и члены других оккультные союзов и сект.

Иудаизм считает, что младенец, как и всякий еврей, принадлежит Израилю, поэтому убийство младенца — это похищение собственности Израиля, однако весь Израиль, в конце концов, будет спасен по молитвам Авраама и Моисея. (Некоторые раввины считают, что душа вселяется в плод тогда, когда тело приобретает человеческий облик; а в Талмуде и Каббале иногда проскальзывают идеи, близкие к метемпсихозу.)

Ислам строго запрещает детоубийство — оно отнимает воинов ислама. Само многоженство рассматривается как возможность иметь многочисленное потомство. Ислам учит, что все магометане, без исключения, будут спасены по молитвам Магомета и его преемников — имамов, хотя допускают, что грешные мусульмане получат временное наказание в аду. Таким образом, ислам, как и иудаизм, учит о спасении младенцев, убиенных и умерших во чреве матерей.

Баптисты и большинство протестантских рационалистических сект, отрицающих необходимость крещения детей, считают, что их младенцы спасаются по вере общины. Таким образом, согласно этим учениям, родители — убийцы грешны перед телом ребенка, но не перед его душой. Характерно, что Цвингли развил оригинальное учение о том, что умершие младенцы язычников спасаются или гибнут по предвидению Бога, Который «Иакова возлюбил, а Исава возненавидел» до их рождения.

В христианских конфессиях, сохранивших апостольскую преемственность, т.е. литургическое предание, хотя и в деформированном виде, содержится учение о том, что младенцы, не омытые от первородного греха таинством крещения, не могут войти в Небесное Царство и остаются чуждыми Церкви.

В этом отношении знаменательно учение католиков. Хотя оно, в отличие от Православия, приуменьшает значение первородного греха и видит в нем главным образом потерю благодати, однако считает, что без благодати, получаемой в таинстве крещения, невозможно войти в Небесное Царство — Царство благодати.

В католицизме сотериология упрощена и требования к человеку снижены по сравнению с Православием. Однако католицизм, несмотря на искажение многих догматов и постоянное стремление сблизиться с современным гуманистическим мировоззрением, не решается объявить, что спасение младенцев возможно без крещения и причтения их к Небесной Церкви, минуя земную Церковь. Конфессии, сохранившие иерархическую преемственность: католицизм, монофизит- ство и несторианство, подобно Православной Церкви, учат о том, что некрещеные младенцы не могут быть спасены, и ни одна из них не допускает поминовение мертворожденных на литургии, как не принадлежавших к Церкви. Если католицизм считает, что первородный грех только лишил Адама и его потомков сверхъестественной благодати, то Православная Церковь учит, что первородный грех извратил природу человека, и только Голгофская Жертва, передаваемая через крещение, может возобновить союз человеческой души с Богом. Поэтому аборт не только убийство тела ребенка, но лишение его души вечной жизни — участия во славе Христа.

Что касается материалистического мышления, то жизнь для последовательного материалиста — это только структурное понятие; элементы приняли устойчивую форму живого организма — определенный тип, передаваемый по наследству. Смерть — это возвращение элементов в свое первоначальное состояние. Для материалиста человеческий плод — это только «строительный материал» в процессе незаконченного производства, но еще не живой человек. Кроме того, так называемый биогенез, — спекулятивное учение Геккеля о фазах развития плода во чреве матери, соответствующих эволюционной лестнице Дарвина от амебы до человека, — позволяет думать, что на определенных стадиях беременности женщина убивает различные биологические существа от амебы до обезьяноподобного примата, а не человека. Несмотря на то, что биогенез был давно разоблачен как подделка и шулерство под именем науки, но он вместе с дарвинизмом со школьных лет внедрялся в сознание современников.

Теперь наше общество как будто освобождено от духовных оков атеизма. Но кем мы стали? Кто мы теперь? Если наш народ действительно придерживается христианского мировоззрения и нравственности, то детоубийство во всех его формах должно быть осуждено. Этот вопрос — один из пробных камней нашей веры. Супруги, решившиеся на аборт, этим самым уже отреклись от Христа, показали лживость своей веры и вписались в духовное потомство каинитов.

Мы против аборта, к какому бы народу и религии ни принадлежал бы человек. Но кон- фуциане и буддисты сами решат свои проблемы, поэтому мы ответственны, прежде все го, перед своей страной, перед народом, перед ее прошлым и будущим. Здесь мы должны честно ответить на вопрос: христиане мы или псевдохристиане, для которых вера — это одно имя, не обязывающее ни к чему