Больную прислали мои старые товарищи по работе в Серпухове, Н. М. К р а- шенинников и Н. И. Зябло в. Первый из них — опытный терапевт, лечил ее с детства, когда была обнаружена митральная недостаточность, и позднее, когда у нее в возрасте 18 лет развились все признаки базедовизма. Больной было 36 лет,
!7/tV /936 г W//V /5/У// /8/У/Г 22/Х JO/X
Рис. 119.
когда впервые начались маточные кровотечения. Будучи virgo intacta, она дол-г гое время стеснялась обратиться к гинекологу и только Н. М. Крашенинников, заметивший резкое малокровие своей пациентки, узнал от нее о кровопотерях и заставил показаться гинекологу.
При исследовании у больной были обнаружены множественные узлы фибромы матки, причем размеры опухоли и кровоточивость безусловно диктовали операцию. Однако органический порок сердца и выраженные явления базедовой болезни казались столь серьезными противопоказаниями, что хирурги Серпухова не решались оперировать больную.
Пришлось ограничиться трансфузиями крови, которые тоже не протекали гладко и каждое из трех сделанных прямых переливаний вызывало настолько резкое ухудшение явлений базедовизма, что состояние больной становилось положительно тревожным. Хотя каждый раз подыскивали другого донора, тем не мене^ и непосредственная реакция бывала значительной и все признаки базедовой тоя- семии усиливались до высших степеней.
Однако и маточные кровотечения не прекращались и бывали порой настолько обильными, что препараты мышьяка и железа не были в состоянии сколько- нибудь заметно выровнять прогрессирующую анемию, которая в конце концов достигла еле переносимых пределов. Тогда серпуховские врачи для трансфузий капельным методом направили больную в институт имени Склифосовского.
Больная прибыла в крайне тяжелом состоянии: гемоглобина 18%; эритроцитов 1 ООО ООО; сильнейший экзофтальм. Даже лежа в кровати больная имеет пульс 110, а стоит посадить ее для выслушивания сердца, как число сокращений возрастает до 120—130, т. е. с трудом сосчитывается (рис. 119).
Подобранная посмертная кровь оказалась очень удачной и начатая трансфузия не вызвала ни малейшей реакции. Но, вопреки этому, психическое возбуждение причинило предельную тахикардию, а субъективное ощущение жара во всем теле побуждало больную сбрасывать все одеяла (симптом простыни). Ввиду
этого мы сочли за благо успокоить ее наркотиками и для этого в резиновую трубку, по коей медленной струей шли первые 500 мл крови, ей было введено сначала 0,5 г, а через 20 минут еще 0,25 г 10% раствора эвипана. Больная быстро успокоилась и вскоре совсем заснула, и одновременно пульс ее начал становиться все спокойнее и реже, пока в течение получаса достиг своей нормы 100—105.
Трансфузия продолжалась в совершенно спокойной обстановке по 70—80 капель в минуту, и к вечеру больная получила 1650 мл крови. В это время было замечено, что темпы трансфузии все замедляются вопреки принимаемым мерам, и вскоре стало ясно, что виной того явления флебита, причем вена стала болезненна при дотрагивании и отчетливо прощупывалась на всем пути от локтевого сгиба до подмышечной впадины. Пришлось прекратить вливание и положить согревающий компресс на всю руку.
На следующее утро состояние больной было много лучше: рука почти не
болела; хотя вена еще прощупывалась, но красноты кожи над ней не было, температура 36,7°. Пульс в пределах 105—115, ритмичный. Перелитые накануне 1650 мл посмертной крови подняли гемоглобин до 37°/о, а число эритроцитов до 2 350 000.
Через день, приступая к трансфузии, мы начали с введения 0,5 г эвипана, что заметно успокоило больную до начала вливания крови. Вводя до 70 капель в минуту той же крови, мы смогли перелить ей 1250 мл за пять часов, без осложнений. За полчаса до окончания, ввиду повысившейся возбудимости, ей было введено еще 0,25 г эвипана.
Вторая трансфузия прошла без реакции, хотя снова отмечен флебит, правда, более умеренный, чем в первый раз. Через день показатели крови были следующие: гемоглобина 56%, эритроцитов 3 850 000; от прежней восковидной бледности не осталось следов; субъективно больная чувствует себя хорошо. От предложенной операции больная отказалась, обещав вернуться для операции в период летнего отпуска. Но вскоре у нее началась такая метроррагия, что ей пришлось надолго слечь в постель, а затем отправиться к нам в институт для новой трансфузии.
Она прибыла на этот раз с 28% гемоглобина и 2 050 000 эритроцитов. Произведенное капельное вливание 1750 мл посмертной крови вновь проведено с добавлением наркотиков (эвипан 0,5 хт + 25 г) и прошло без реакции. Гемоглобин на следующий день поднялся до 45% эритроциты — до 3 780 000. И хотя больная смирилась с мыслью о необходимости операции и даже просила об этом, тем не менее состояние гипертиреоидоза было выражено особо резко: пучеглазие было очень выраженное, симптом простыни — тоже; но главное пульс был очень лабильным, легко сжимаемым, а тахикардия была такая, что считать иногда было почти невозможно.
Все это, пожалуй, следовало отнести за счет сезонных влияний, ибо как раз наступила июльская жара, и мы знаем, как печально кончаются иногда струмэк- томии у базедовичек в летнее время. И хотя щитовидную железу мы пе собирались у нее оперировать в этот раз, тем не менее можно было опасаться, что и гистерэктомия у базедовички протечет тяжелее в жаркий сезон. Поэтому мы рекомендовали ей приехать для операции в конце сентября — начале октября, как только наступит прохладное время, но по возможности раньше следующей большой кровопотери.
Больная, к сожалению, приехала только в конце октября, когда новый период усилившихся метроррагий довел анемию до 25% гемоглобина.
Пришлось начинать опять все сначала; и снова полтора литра посмертной крови были влиты ей капельным способом, без реакций. Гемоглобин поднялся до 42%, а когда через сутки ей было сделано второе переливание, то, пользуясь, тем, что принципиальное согласие больной на операцию имелось, мы влили ей 0,5 г эвипана до начала трансфузии и еще 0,75 г эвипана добавили более быстрым темпом в момент, когда входили последние капли переливаемых полутора литров крови.
Больная в наркозе была перевезена в операционную и подвергалась чревосечению. Под комбинированным наркозом ей была произведена надвлагалищная ампутация матки. Она хорошо перенесла послеоперационный период и уезжала в Серпухов с гемоглобином около 60%. Мы рекомендовали ей приехать через полгода для струмэктомии, но она больше не появлялась.