В нас имеется глубинная Истина, правда о нас самих, практическое знание которой сделает нас свободными. Но тот, кто желает быть свободным, должен искать и благоговейно спрашивать того, кто свободен сам. Так говорит древнее предание[§§§§]. Таким образом оно подчёркивает необходимость обращения за помощью к живущему учителю Правды истинного Я, если такой может быть найден. Знание, что приходит при изучении священного предания [Упанишад] имеет мало ценности; из тишины живущего учителя человек способен узнать и больше и быстрее, чем он может приобрести, всю жизнь изучая священные книги.
Великий учитель Шри Рамакришна Парамахамса указал нам, что есть два вида мудрецов: те, кто рождены с миссией учить и облагораживать других людей, и те, кто такой миссии не имеет. Первые от рождения незапятнанны мирскими желаниями, они завоёвывают состояние Освобождения к тому времени, когда выходят из детства, и они делают это с небольшим усилием или совсем без него. Последние в противоположность первым рождены в подчинении мирским желаниям и слабостям и должны пройти через длительный период непрерывного и точно направленного усилия, дабы достичь той же самой цели. Первый вид мудрецов, естественно, очень редок. Когда бы такой мудрец ни появлялся, толпы учеников и преданных притягиваются к нему, и они извлекают громадную пользу в его присутствии. Таков Бхагаван Шри Рамана. Он
является последним в длинной линии великих мудрецов, который обновил и подтвердил учение древнего Откровения.
Он родился на юге Индии в деревне Тиручули, где-то в пятидесяти километрах от Мадурая, и получил имя Венкатараман. Его отец умер, когда ему было двенадцать лет, и после этого он воспитывался своей матерью и дядьями. Для получения образования мальчика послали сначала в Диндигал, а затем в Мадурай, который являлся крупным центром паломничества. Его попечители и не подозревали, кем ему суждено было стать. Они делали всё от них зависящее, чтобы он отвечал их собственному представлению о его будущем. Они стремились подготовить его для жизни этого мира, давая ему “хорошее образование”.
Вообще мальчику было не занимать ума, но он оказывался неисправимо равнодушным к своим учебным занятиям. Он обычно не прилагал личного усилия к изучению или запоминанию: настолько, насколько он учил что-нибудь, он делал это вопреки себе. Причина состояла в том, что у него не было “воли преуспевать в этом мире”, воли, которую имеет каждый мальчик, если он выше среднего. Мы сейчас знаем, что он являлся одним из тех редких существ, которые приносят с собой дар духовности. То совершенство, которое должно было сделать его почитаемым Учителем миллионов людей, уже существовало в нём в скрытом состоянии; и таков закон природы, что дар духовности делает человека равнодушным к мирским выгодам. Это вызвано тем, что средний человек так скудно одарён в духовном смысле, что становится лёгкой добычей мирских желаний; понуждаемый этими желаниями, он прилагает огромные усилия, дабы достичь того, что он называет успехом в жизни. Мы знаем, что и Шри Рамакришна тоже имел неисправимое отвращение к “этому образованию ради куска хлеба”.
Таким образом, будучи в школе, мальчик Рамана вряд ли приобрёл много знаний. Но судьба вложила ему в руки экземпляр одной древней священной книги на тамильском языке, которая подробно повествует о 63 святых, почитателях Шивы. Он с жаром прочитал её. У нас есть основание полагать, что он уже был в своё время святым такого же Уровня и уже прошёл эту стадию духовной эволюции. Он имел в себе потенциал чего-то гораздо более высокого, а именно статуса мудреца. Когда мы подойдём к главе Преданность, мы будем способны видеть разницу между святым и мудрецом. Пока же нам нужно только сказать, что мудрец отличается от святого, как зрелый плод отличается от цветка. Святость —
это не более чем обещание мудрости, которая только и есть совершенство. Когда Иисус говорил своим ученикам: “Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный”1, он имел в виду мудреца, а не святого.
Даже маленьким мальчиком Рамана непрерывно сознавал Нечто предельно священное, чьё Имя было Аруначала; это мы узнаём из поэмы, сочинённой Мудрецом позднее для использования его учениками. Мы видим, что он принёс с собой из прошлых жизней полностью зрелую преданность тому таинственному Бытию, которое большинство из нас именует Богом, но которое более справедливо может быть описано как Духовный Центр жизни. Это было видно в одном эпизоде его отрочества, когда дядя говорил с ним грубо. После этого он пошёл за утешением и покоем, но не к своей земной матери, а к Божественной — в деревенском храме. Иногда он также, бывало, погружался в особенно глубокий сон, сон, из которого ничто не могло вывести его. Если мы можем судить исходя из совершенства, достигнутого им позднее и которым он наслаждался также и в состоянии бодрствования, то можем предположить, что этот кажущийся глубокий сон был на самом деле неким духовным переживанием на каком-то возвышенном плане бытия.
Таким образом продолжалась его жизнь, двойная жизнь на параллельных направлениях — жизнь в миру, которую он вёл механически и без интересов, как человек в действительности не принадлежащий миру, и жизнь духа, о которой люди вокруг него ни в малейшей степени не подозревали. Это длилось до конца шестнадцатого года его жизни. Он был тогда в последнем классе средней школы, и ожидалось, что после её окончания он будет сдавать вступительные экзамены в университет Мадраса. Но этого не случилось, ибо затем произошло нечто такое, что резко оборвало школьные занятия юноши.
Период шестнадцати-семнадцати лет является решающим для каждого. Ум обычного человека в это время наводнён фантазиями и желаниями, которые вращаются вокруг полового влечения. Но для немногих исключительных душ это период пробуждения к подлинной жизни — в сравнении с которой вещь, именуемая нами “жизнью”, есть смерть, — жизни, что начинается с расцвета совершенств, уже таящихся в них. Это обстоятельство мы находим в жизни всех святых и мудрецов мира.
Евангелие от Матфея (5 : 48).
Событием, происходящим в жизни мудрецов прошлого, является также и то, что это пробуждение начинается, как правило, с внезапного страха смерти. Это правда, что страх смерти не чужд и обычным людям, ибо он довольно часто приходит к ним; но есть разница в реакции на этот страх. На обычного человека он влияет очень слабо. Вид похоронной процессии ведёт такого человека к мысли о смерти, иногда он начинает философствовать, в более или менее традиционных направлениях, но такое настроение длится только до следующего приёма пищи. Потом он снова становится “нормальным”, поток его жизни продолжается так же, как и раньше.
Прирождённый мудрец на мысль о смерти реагирует иначе. Он начинает хладнокровно размышлять над проблемой смерти, но со всей силой своего интеллекта; и это размышление служит отправной точкой сосредоточенного усилия превзойти царство смерти. Так было в случае Гаутамы Будды[*****]. То же произошло и в случае Раманы.
Он стал рассуждать: «Кто или что есть то, что умирает? Умирает это видимое тело. Приходят родственники, уносят его и сжигают дотла. Но когда это тело умирает, умрёт ли также и “Я”? Это зависит от того, чем “Я” действительно является. Если “Я” будет этим телом, тогда со смертью тела “Я” тоже умрёт; но если “Я” им не будет, тогда “Я” останется в живых [как истинное Я]».
Затем в его уме поднялось непреодолимое желание выяснить, здесь и сейчас, останется ли он — его истинное Я — в живых после смерти. И ему пришло в голову, что самым верным способом обнаружить это будет имитация процесса смерти. Он сделал это, представляя, что тело было мертво. Мёртвое тело не говорит и не дышит, у него нет никакого ощущения. Всё это он представил себе с таким совершенным реализмом, что его тело стало инертным и негнущимся, словно труп; его жизненные энергии были извлечены из тела и собрались в уме, который сейчас обратился вовнутрь, воодушевлённый волей отыскать истинное Я, если это возможно. В этот момент какая-то непостижимая сила поднялась из сокровенной сердцевины его бытия и полностью завладела всем его умом и жизнью. Этой силой он — т. е. его ум и жизнь — был обращён вовнутрь. То, что после этого произошло, является некой тайной, но мы можем получить некоторое представление об этом из поучений самого Мудреца. Мы должны понимать , что захваченный этой силой, которая тождественна тому, что преданные
называют “милостью”, ум глубоко погрузился в Источник всей жизни и был поглощён в ТО. Всё это случилось в период бодрствования, и поэтому он стал сознавать своё собственное Истинное Я, свободное от всех движений мысли. Это Я было свободно от уз желаний и страхов, а потому исполнено покоя и счастья. Состояние, которое он тогда достиг, было именно Безэгостным Состоянием, описанным в одной из последующих глав, — состоянием, в котором Истинное Я царит одно и в безмятежном спокойствии. Таким образом Рамана стал мудрецом [джняни]. Мы никогда не узнаем, на что похоже то состояние до тех пор, пока сами не достигли его и не пребываем в нём. Но с помощью Откровения Мудреца мы будем способны понять, чем оно не является.
Отсюда мы видим, что поддерживаемое и однонаправленное намерение найти истинное Я, которое является высочайшей и чистейшей формой преданности, есть средство завоевания того Я. Это согласуется с текстом древнего Откровения, которое говорит: “Только тот найдёт это Я, кто мощно притянут к Нему совершенной преданностью. Ему то Я откроется Само таким, каким Оно действительно является”[†††††]. Такова высочайшая истина всех религий. По-другому она была выражена Иисусом, который сказал: “Спрашивайте, и Оно будет дано, стучите, и Оно откроется”1.
Это тот самый путь, которому Мудрец учит в своих ответах на вопросы учеников и в собственных произведениях. В одной своей работе он называет его “Прямым путём для всех”[‡‡‡‡‡], который превосходит все жизненные проблемы. Состояние, что обретается неотступным следованием этому пути, именуется Естественным Состоянием — сахаджабхава. Оно потому так названо, что в нём Атман проявлен таким, каким Он в действительности является, а не таким, каким Он появляется невежественному. Оно также описано как Безэгостное Состояние и состояние отсутствия ума. Истина о том Состоянии, открытая Мудрецом и древним Откровением, является предметом восьмой главы. Здесь достаточно ска
зать, что Естественное Состояние есть самое высокое из существующего — что для того, кто достиг того Состояния, больше нет ничего, к чему следовало бы стремиться. Для него паломничество жизни подошло к концу.
Посредством этого Переживания Рамана стал “джняни” или, вернее, джняни, который всегда находился в нём, раскрылся, предстал в истинном свете. Для него, поэтому, не могло быть никакого дальнейшего развития в духовности. Это Переживание полностью отделило ум и тело от А т м а н а. Другими словами, ум больше не отождествляет тело с Я. Так как неведение как раз и есть это отождествление и ничего более и так как сам ум — как мы увидим позднее — является продуктом этого неведения, это великое Событие также называют разрушением или растворением ума. Отсюда следует та строгая истина, что для мудреца нет ни ума, ни тела, ни мира. Но это не означает, что тело и ум разрушены в том смысле, что другие люди перестанут видеть их. Для них тело мудреца и его ум будут продолжать существовать, и они будут казаться затронутыми событиями и, следовательно, продолжается и история мудреца [цепочка этих событий]. Может создаваться впечатление, что мудрец сам проявляет активность в разных направлениях, хотя на самом деле это не его действия. Поэтому ход событий, происходивших после этого великого События — некоторые из них описаны здесь — в действительности не связан с Бхагаваном Шри Рама- ной: эти события никоим образом не затрагивают его.
Так как Рамана ничего не читал и не слышал о Безымянном, Бесформенном, Неописуемом, известном знатокам Писаний как Брахман, у него не было сомнений относительно природы Состояния, которое он завоевал этим Событием. Позднее, когда он узнал, что священные книги описывали Освобождение как состояние, в котором Атман переживается тождественным той Реальности, у него не было даже минимальных трудностей в понимании того, что он сам достиг такого Состояния[§§§§§].
Что бы ни происходило в жизни Шри Раманы после этого великого События, относится только к телу и уму, которые выглядели пережившими это Событие, а не к Мудрецу самому. Божественные качества и силы, присущие Естественному Состоянию, вскоре стали проявленными, так как их наличие было необходимо для выполнения миссии Бхагавана Шри Раманы в мире.
Так и случилось, что сразу после великого События, в промежутках времени, когда его ум не был целиком поглощён Естественным Состоянием, тот начал чувствовать потребность удерживать некоторый объект. Единственно приемлемым объектом был Бог, в любви Которого шестьдесят три [тамильских] святых нашли своё высочайшее счастье.
Поэтому Рамана начал часто посещать храм, чаще, чем до этого. И там, в присутствии Бога, он, бывало, стоял, в то время как потоки слёз струились из его глаз — такие слёзы, какие могут литься только из глаз самых ревностных преданных. Самая горячая молитва всех преданных всегда о том, чтобы они могли иметь такую же глубокую преданность, как эта. Ведь они считают обильный поток слёз проявлением самой высокой преданности, которая сама есть плод божественной милости. Это проявление чувств в Рамане можно понять, только если допустить, что в предыдущей жизни он уже был таким великим преданным. В этом случае потоки слёз могли также исполнять некую божественную цель, ибо слёзы божественной любви очищают, и те, кто проливают их, таким образом возносятся, а проводники сознания таким образом преображаются. Поэтому мы можем предположить, что таким путем тело и ум Раманы подверглись изменениям, которые сделали их достойными служить жилищем великого Учителя, Вестника Бога.
Вместе с этими проявлениями в то время было также и острое ощущение жара в теле. Все эти проявления продолжались, пока Мудрец не прибыл в Тируваннамалай и, будучи в Храме, не оказался в Присутствии [Бога]. Говорят, что подобное ощущение жара в теле было и в случае Шри Рамакришны.
Мы видели, что как учащийся Рамана был досадно медлителен. Теперь он стал хуже, чем всегда, ибо часто впадал в то сокровенное состояние, которого достиг своим не потребовавшим усилий поиском истинного Я\ когда же он был вне его, он не имел ни малейшей склонности к занятиям. Старшие не могли понять, что случилось с мальчиком. Они всегда сердились из-за его отвращения к учёбе, а сейчас были раздражены больше, чем когда-либо. Старшего брата,
который сам был тогда студентом, сильно раздражали эти его новые манеры поведения. Однажды, около шести недель со дня первого переживания Раманой Безэгостного Состояния, брат увидел его входящим в это Состояние тогда, когда Рамане следовало заниматься своими уроками. Это спровоцировало язвительное замечание старшего брата: “Какая польза от всех этих вещей (учебников и тетрадей школьника) тому, кто так ведёт себя?”
Эти слова дошли до цели. Но результат, который они произвели, был совсем не тот, что высказавший их имел в виду. Тогда мальчик просто улыбнулся и снова открыл учебник. Но внутренне он начал думать: “Да, он прав. Какая мне сейчас польза от учебников и школы?” Тотчас же в его уме возникла идея оставить дом, уйти и жить далеко, неизвестным для тех, кто претендовал на него, как на свою собственность.
Он уже знал, что его любимая “Аруначала” есть то же самое, что и Тируваннамалай, хорошо известное место паломничества. Он услышал это от одного родственника; последний, возвратившись из паломничества, сказал ему, отвечая на его вопрос, что был у “Аруначалы”. Это оказалось большим сюрпризом для мальчика, который никогда не представлял себе, что Аруначала была каким- то местом на этой земле. Тот родственник тогда объяснил ему, что Аруначала есть только другое имя для Тируваннамалая[******].
Это место было довольно далеко от Мадурая для его нынешнего намерения, но не так далеко, чтобы он не мог до него добраться. Поэтому он решил тайно оставить дом и направиться туда, а после этого отдаться руководству Провидения. Удача благоприятствовала такому смелому предприятию. Старший брат не оплатил свою учебу за последний месяц и отдал ему пять рупий, которые надо было отнести в его колледж. Из них он взял только три рупии, думая, что этого будет достаточно для путешествия поездом. Остальные деньги он положил рядом с письмом брату, выражающим его решение уйти на поиски своего Божественного Отца и настойчиво требующим не искать его.
Он приобрёл билет и вошёл в поезд на вокзале Мадурая, но как только занял своё место, сразу впал в Безэгостное Состояние и
находился в нём почти всё время. В течение путешествия у него не было аппетита, и он почти ничего не ел. Он ошибся в планировании своего путешествия, но провидение исправило это; он должен был пройти часть пути пешком, так как не хватило взятых с собой денег. Однако по дороге он получил немного денег, отдав в залог свои золотистые серьги, и добрался до Тируваннамалая поездом.
Он сразу же направился в Святая Святых храма, в Присутствие, и там воскликнул в экстазе: “Отец, Ты приказал и я пришёл!” И сразу исчез жгучий жар в теле и вместе с ним чувство чего-то недостающего. К тому же, после этого больше не было потока слёз, за исключением одного, когда, гораздо позднее, он сочинял гимн преданности для использования своими учениками, который является первым в его “Пяти Гимнах Аруначале”.
Выйдя из храма, он полностью изменил свою внешность, но сделал это механически, без размышления и принятия решений. Цирюльники предлагали свои услуги, и вскоре юноше наголо обрили голову. Он свёл свою одежду единственно к каупине — набедренной повязке и бросил на ступени, ведущие к священному водоёму, оставшиеся деньги, одежду и всё принесённое им с последней остановки в этом путешествии. Всё это было сделано с убеждением, что тело не было им самим и не заслуживало обхождения как нечто важное. Он даже пренебрёг принятием ванны, которая обязательно должна была следовать за ритуальным бритьём головы. Но внезапный сильный ливень насквозь промочил его на обратном пути в храм.
После этого у него долгое время не было постоянного местопребывания. Он просто сидел в любом месте, в котором мог оставаться в Безэгостном Состоянии, не нарушаемом любопытными или вредными людьми. Длительные периоды времени он абсолютно не сознавал тела и его окружения. Люди, наблюдавшие образ жизни юноши, считали, что он был отшельником, принявшим обет молчания. Поэтому они и не пытались вызвать его на разговор, а он ничего не делал, чтобы вывести их из заблуждения; он оставался безмолвным. И это непредумышленное молчание продолжалось многие годы, так что со временем он утратил способность говорить. Позднее, когда ученики пришли к нему и он должен был отвечать на их вопросы, ему требовалось записывать свои ответы; но через некоторое время он снова обрёл речь, не без некоторого усилия.
Он никогда не испытывал недостатка в пище, ибо люди признали его возвышенную духовность и стремились удовлетворять его потребности, так чтобы они могли обрести заслугу служения святому человеку. Но он имел, в самом начале, значительное беспокойство от вредных мальчишек, которое, однако, не нарушило его внутреннего покоя.
Вскоре после прибытия в Тируваннамалай, в результате своего непрерывного опыта Безэгостного Состояния, он осуществил истину самого высокого древнего Откровения: “Я и Отец мой — одно”1. Таким образом, он стал совершенным мудрецом [джняни]. Сейчас ему больше не требовалось входить в себя, чтобы наслаждаться счастьем истинного Я: он имел его всё время, независимо от того, сознавал он мир или нет. Он, таким образом, стал способен исполнить свою миссию в этом мире в качестве Вестника Бога — или, вернее, истинного Я, будучи тут не Богом, но тем Я. Именно это состояние непрерываемого переживания истинного Я известно как Естественное Состояние [сахаджабхава][††††††].
Энергичные поиски пропавшего мальчика, предпринятые его семьёй, потерпели неудачу. Но спустя несколько лет после его побега они совершенно случайно узнали, что он находится в Тиру- ваннамалае. Сначала его дядя, а затем и мать, приезжают к нему и настойчиво упрашивают вернуться обратно и жить поблизости от них, если он не захочет жить с ними. Но они не смогли произвести на Раману никакого впечатления; он как бы не признал их притязаний на него; такие притязания основывались на предположении, что его тело было им самим.
Значительно позднее его мать и младший брат — к тому времени единственный брат, оставшийся в живых, — приехали жить с ним, и он позволил им сделать это. Он воспользовался этой возможностью инструктировать свою мать и руководить ею на пути к духовному совершенству.
В течение раннего периода своей жизни в Тируваннамалае Мудрец прошёл через многие виды тяжёлых испытаний. Но ничто не смогло нарушить спокойствие его ума. Он являет собой пример той истины, выраженной в Тите и других священных книгах, что человек, твёрдо установленный в Безэгостном Состоянии, не будет выведен из него самыми тяжёлыми испытаниями[‡‡‡‡‡‡]. Правильное объяснение этому, кажется, состоит в том, что события внешнего мира, включая даже те, что происходят с телом, не реальны для джняни. Ведь он пребывает в Состоянии неколебимого счастья, счастья, которое столь обильно, что сияет вокруг него, притягивает к нему учеников и преданных и прикрепляет их к нему на всю жизнь. Действительно, многие из них смотрят на него как на Бога в человеческой форме.
Одно любопытное обстоятельство, связанное с Шри Раманой, заключается в том, что он никогда не имел какого-либо книжного знания, касающегося истинного Я. Древнее предание, которое открывает столько правды о том Я, сколько может быть выражено словами, никогда не встречалось на его пути. Никто не посвящал его в тайны этого предания, и он даже не знал, что существовало какое-то такое предание, пока долгое время спустя не достиг Состояния, которое является его содержанием. Но когда ученики приходили к нему и некоторые из них хотели разъяснений внутреннего смысла определённых непонятных мест в текстах священного предания, он должен был читать те книги. И он понимал их скрытый смысл с совершенной лёгкостью, так как эти книги описывали именно то самое состояние — Безэгостное Состояние, которым он постоянно наслаждался как своим собственным. Таким образом он был способен объяснить точный смысл тех пассажей, лежащий за пределами понимания самых усердных из своих учеников, изучавших те знания. Так и получилось, что Махарши является исключением из того общего правила древнего предания, что каждый стремящийся к Состоянию Освобождения должен стать учеником компетентного Учителя и быть посвящён им в соответствующие тайны. Указанный компетентный Учитель именуется “Гуру”.
Другой поучительной чертой Бхагавана Шри Раманы Махарши является то, что он наставляет больше Молчанием, нежели словом, слетающим с его уст. Посетители приходят к нему отовсюду, с целым ворохом вопросов, но когда они занимают места в его присутствии, выполнив почтительный поклон, они забывают задать их, а через какое-то время обнаруживают, что эти вопросы испарились[§§§§§§]. Потенциальный собеседник либо осознаёт, что в вопросах нет необходимости, либо находит ответы в самом себе.
Махарши, однако, довольно охотно отвечает на любой вопрос, не являющийся чисто мирским, и когда он даёт ответ, его высказывания ясные, но короткие. И, как правило, его поучения свободны от технических терминов, которыми изобилует большинство книг. Как он говорит, так он и пишет. И это может служить доказательством, что он изъясняется исходя из своего собственного переживания — не из книжного знания. Учёный человек не способен говорить без использования фразеологии изученных им книг: можно сказать, книги владеют человеком, а не человек — книгами.
Махарши написал несколько книг, которые все очень коротки, но полны смысла. Но он сделал это не потому, что сам хотел писать книги, а потому что ему докучали определённые ученики, которые страстно желали иметь Откровение от самого Мудреца, не довольствуясь сохранившимся священным преданием. Он также, по просьбе учеников, перевёл некоторые из старинных произведений священного предания на тамильский язык. Ученики Шри Раманы находятся в более сильной позиции, нежели те, кто должны опираться на священное предание прошлого. Ответы, которые Мудрец дал устно на поставленные ему вопросы, также были записаны учениками[*******].
Ученики приходят к Мудрецу со всего мира, и как его безмолвное влияние, так и его поучения идут им на пользу, соответственно силе желания освободиться от оков. Их впечатления о нём варьируют согласно складу их ума, но все признают, что он является уникальным человеком, достойным глубокого почтения. В чём секрет этой силы в нём? Ответ таков, что Мудрец достиг того состоя
ния Освобождения, к которому каждый стремится, более или менее ревностно. Некоторые также находят в его присутствии предвкушение того состояния бытия.
Одной особенно характерной чертой, что отмечает его уникальность, является тот факт, что ни похвала, ни порицание никоим образом не влияют на него; он и не получает удовольствие, услышав похвалу себе, и не огорчается словами порицания или злословия. Это может показаться не очень важным, но дело в том, что другие совершенства (высочайшие качества) характера могут присутствовать в различной степени почти у любого человека, но не эта специфическая черта. Действительно, это единственный штрих, по которому можно узнать джняни. Указано, что даже самые безгрешные из людей, если они не достигли Безэгостного Состояния, реагируют на похвалу и порицание точно так же, как и обычные люди[†††††††]. Пока остаётся даже след эго, невозможно оставаться незатронутым похвалой или порицанием. Только джняни, находящийся в Безэгостном Состоянии, не затрагивается ими.
Будучи без эго, Мудрец не видит разницы ни между собой и остальными, ни между одним человеком и другим. Для него не существуют ни пол, ни удача, ни социальный статус. Его чувство равенства абсолютно. Даже с животными — собаками, кошками, птицами, белками он обращается так, как если бы они были людьми. И — это может показаться невероятным — в его глазах никто не является невежественным или грешником.
Многие считают, что только джняни может узнать джняни и что поэтому никто не может с уверенностью утверждать, что этот человек является мудрецом. Это не вполне правильно. Тот, кто всерьёз ищет компетентное руководство — Гуру — на пути Освобождения, должен как-то решить, будет ли выбранный им человек мудрецом или нет. И если у него чистый и преданный ум, божественная Милость поможет ему сделать правильный выбор. Понимание глубоких истин, которым учит Откровение Шри Раманы, также является помощью ему. Мы уже отметили несколько признаков подлинного мудреца [джняни]. Ещё несколько будут изложены позднее.
Миссия прирождённого мудреца, или Вестника Бога, двоякая. Он повторяет и подтверждает основы старого Откровения. Он так
же служит центром божественной милости для своих учеников — особенно для тех, кто интуитивно или посредством понимания священного предания признают его воплощением Бога и поэтому питают к нему ту же самую преданность, что они прежде питали к Богу, не находя разницы между ними. Это соответствует духу древнего священного предания, которое выражено в следующем стихе:
“Почтение Господу Божественной Мудрости,
бесконечному словно небо,
Кто есть трое в одном — как Бог, Гуру и истинное Я”[‡‡‡‡‡‡‡].
Представляется, что для того, кто понимает эту истину и становится учеником или преданным Бхагавана Шри Раманы Махарши, может не быть совершенно обязательным идти к Мудрецу и жить около него постоянно. Шри Рамана превосходит время и пространство и поэтому присутствует всюду.
Мы будем изучать поучения всех мудрецов, в каждом случае особенно выделяя поучения Шри Раманы Махарши[§§§§§§§].