Одна проказливая обезьяна очень любила путешествовать. Бывало, спрыгнем' она на спину
слону, крикнет ему в ухо бранное слово — и слон с грохотом помчится напролом. Так она исколесила все окрестные поля. Однажды она, как обычно, оседлала слона и помчалась на нем далеко-далеко.
Путь был долгим. Обезьяну стало клонить ко сну. Наконец, она не заметила, как упала со слона. Обезьяна быстро вскочила на ноги и побрела по совершенно незнакомой местности. Очень быстро она поняла, что на этот раз слон унес ее очень далеко. Она добралась до ближайшей деревни и стала искать место, где бы переночевать. Обезьяна заскочила в пустой дом и от радости, что нашла себе убежище, принялась плясать, сбрасывая утварь со столов и опрокидывая мебель. Она не заметила, как внезапный порыв ветра захлопнул дверь и замок защелкнулся. Когда обезьяна успокоилась, в доме установилась тишина. Пыль осела, и стены окружили ее со всех сторон.
Раньше обезьяна скакала по деревьям в полном восхитительных ощущений слиянии с природой. Теперь же будто деревья и цветы сомкнулись вокруг нее, лишив неба, солнца и воздуха. Жизнь вокруг словно замерла, превратив бурный водопад в ледяную сосульку.
В доме царили покой и безмолвие. Воздух, казалось, застыл. Только пыль вила в нем сменяющие друг друга галактики. Сидя на полу и созерцая незыблемость стен, обезьяна почувствова- va. что мир вовсе не бесконечен. Что есть про- ллое, настоящее и будущее. Поток сменяющих друг друга вещей вдруг стал отвердевшим, ося- иемым временем. Бродя вдоль стен, обезьяна снова и снова толкала их плечом, но они были прочны, как стволы старых пальм.
В тоске и смятении обезьяна бродила по дому, рассматривая, пробуя на зуб все, что видела. Она пыталась понять назначение всего вокруг. Наконец, она добралась и до подвала, полного продуктов и бутылей с вином. Внутренний мир обезьяны, единый прежде, ныне изменился. Иногда она погружалась в удушающую клаустрофобию. Ее охватывало бессильное разочарование. Тогда обезьяна билась всем телом о ненавистные стены. В другое время она пыталась забыть о своей тюрьме и отключалась от окружающего в немом, тупом равнодушии, безучастно слоняясь от окна к окну. Временами она искала смысл случившегося и распевала детские песенки. В общем, обезьяна пыталась жить, как умела.
Свыкнувшись с кельей своей новой жизни и обретя подобие прежнего душевного равновесия, она стала потихоньку существовать. Ей полюбились уголки дома, где было тихо, уютно, сухо и тепло. Другие вызывали страх или напоминали о чем-то забытом. Таких мест обезьяна избегала и довольно скоро перетащила оттуда все, что ей было нужно. Оттого, что было слишком тяжелым, она отказалась.
Постепенно жизнь ее устроилась. Со времlt; нем джунгли забылись. Она вспоминала о ню только в мечтах и научилась отгораживаться о реального мира желаемым.
Нынешняя обезьяна сильно отличалась о. молодой, резвящейся в лианах простушки. Ош-, имела мнение об окружающих вещах и о том какими они должны быть. Она полностью погрузилась в мир представлений, мнений и интеллектуальных ценностей.
Она уже не боролась с окружающими стенами, а затыкала щели, из которых дуло, и укрепляла дрожащие от ветра двери.
слону, крикнет ему в ухо бранное слово — и слон с грохотом помчится напролом. Так она исколесила все окрестные поля. Однажды она, как обычно, оседлала слона и помчалась на нем далеко-далеко.
Путь был долгим. Обезьяну стало клонить ко сну. Наконец, она не заметила, как упала со слона. Обезьяна быстро вскочила на ноги и побрела по совершенно незнакомой местности. Очень быстро она поняла, что на этот раз слон унес ее очень далеко. Она добралась до ближайшей деревни и стала искать место, где бы переночевать. Обезьяна заскочила в пустой дом и от радости, что нашла себе убежище, принялась плясать, сбрасывая утварь со столов и опрокидывая мебель. Она не заметила, как внезапный порыв ветра захлопнул дверь и замок защелкнулся. Когда обезьяна успокоилась, в доме установилась тишина. Пыль осела, и стены окружили ее со всех сторон.
Раньше обезьяна скакала по деревьям в полном восхитительных ощущений слиянии с природой. Теперь же будто деревья и цветы сомкнулись вокруг нее, лишив неба, солнца и воздуха. Жизнь вокруг словно замерла, превратив бурный водопад в ледяную сосульку.
В доме царили покой и безмолвие. Воздух, казалось, застыл. Только пыль вила в нем сменяющие друг друга галактики. Сидя на полу и созерцая незыблемость стен, обезьяна почувствова- va. что мир вовсе не бесконечен. Что есть про- ллое, настоящее и будущее. Поток сменяющих друг друга вещей вдруг стал отвердевшим, ося- иемым временем. Бродя вдоль стен, обезьяна снова и снова толкала их плечом, но они были прочны, как стволы старых пальм.
В тоске и смятении обезьяна бродила по дому, рассматривая, пробуя на зуб все, что видела. Она пыталась понять назначение всего вокруг. Наконец, она добралась и до подвала, полного продуктов и бутылей с вином. Внутренний мир обезьяны, единый прежде, ныне изменился. Иногда она погружалась в удушающую клаустрофобию. Ее охватывало бессильное разочарование. Тогда обезьяна билась всем телом о ненавистные стены. В другое время она пыталась забыть о своей тюрьме и отключалась от окружающего в немом, тупом равнодушии, безучастно слоняясь от окна к окну. Временами она искала смысл случившегося и распевала детские песенки. В общем, обезьяна пыталась жить, как умела.
Свыкнувшись с кельей своей новой жизни и обретя подобие прежнего душевного равновесия, она стала потихоньку существовать. Ей полюбились уголки дома, где было тихо, уютно, сухо и тепло. Другие вызывали страх или напоминали о чем-то забытом. Таких мест обезьяна избегала и довольно скоро перетащила оттуда все, что ей было нужно. Оттого, что было слишком тяжелым, она отказалась.
Постепенно жизнь ее устроилась. Со времlt; нем джунгли забылись. Она вспоминала о ню только в мечтах и научилась отгораживаться о реального мира желаемым.
Нынешняя обезьяна сильно отличалась о. молодой, резвящейся в лианах простушки. Ош-, имела мнение об окружающих вещах и о том какими они должны быть. Она полностью погрузилась в мир представлений, мнений и интеллектуальных ценностей.
Она уже не боролась с окружающими стенами, а затыкала щели, из которых дуло, и укрепляла дрожащие от ветра двери.