Предлагая вниманию советских врачей свою книгу, я хочу сказать несколько вступительных слов. Монография эта — итог 26-летиего опыта переливаний посмертной крови на людях как эксперимента еще небывалого. Однако если в первые годы существования этого метода многие бывали прежде всего шокированы его экстравагантностью, а у самого автора начальные успехи, естественно, могли вызвать переоценку практических возможностей, то ныне, когда истекло два с лишним десятилетия непрерывного применения его в громадных масштабах работы Института имени Склифосовского, появляется возможность спокойного, объективного подведения итогов и, сколько возможно, беспристрастной оценки. В этом и состоит основная цель самой книги. В ней читатель найдет подробности, касающиеся технической стороны, т. е. выбора трупов, техники собирания и вымывания крови, консервации и самих трансфузий.
Большая глава содержит ряд избранных отделов клиники переливания, причем если подавляющее число подотделов и казуистики касается наблюдений над хирургическими больными, то, помимо таковых, имеются разделы гинекологии и акушерства, могущие интересовать соответствующих специалистов. Но и терапевты могут при желании найти полезные советы, касающиеся пограничных областей патологии, как это бывает в -случаях желудочных кровотечений, особенно неязвенного характера, а также в отношении больных раком, коих они — терапевты видят первыми и в судьбе которых они могут деятельно участвовать как до, так и носле операций; трансфузии крови явятся главнейшим средством во все периоды вторичных кровотечений.
Переливание крови следует считать крупнейшим приобретением современной медицины, которое послужило мощным толчком к дальнейшему прогрессивному развитию многих ее разделов и более всего хирургии. Сама идея переливания крови очень стара, единичные опыты подобного рода делались еще в средние века. Вполне научные поиски принадлежали декану Московского медицинского факультета Алексею Филомафит- скому; они уже имеют столетнюю давность. Первые практические переливания крови в России были сделаны в Петербурге акушером Вольфохм и хирургом профессором С. II. Коломниным. А в этой же самой клинике, где когда-то работал Коломнин и впоследствии руководимой С. П. Федоровым, в 1919 г. тогдашним старшим ассистентом В. Н. Шамовым было сделано первое переливание крови в нашей стране но всем правилам
науки, т. е. с учетом групповой совместимости. С. П. Федорову принадлежит и первая брошюра, рекомендующая переливание крови совместна с глюкозой (метод Дюпюи и Френеля) с помощью простой стеклянной воронки с резиновой трубкой и полой иглой; такое предельное упрощение аппаратуры позволяло обходиться без специальных шприцев для прямых переливаний.
Переливание посмертной крови является предложением необычайным и даже невольно, почти инстинктивно, путающим и отталкивающим. Напрасно было бы пытаться это отрицать или оспаривать.
Действительно, у неподготовленных лиц немедицинского звания сама мысль о собирании крови из трупа и вливании ее живым людям производит впечатление отрицательное, заставляющее буквально содрогаться-
Испуганное воображение рисует себе зрелище одновременно и страшное и отвратительное, причем мысли беспорядочно перебегают от сознания,, что в умершем человеке и кровь непременно уже мертвая, с тревожными опасениями, что если даже в трупной крови нет прямых возбудителей острозаразных инфекций, то уж несомненно в ней быстро разовьются специфические трупные «яды», смертоносное действие которых уже* 100 лет внушает всем трагическая смерть Базарова в «Отцах и детях» Тургенева.
Если бы это было так, метод не смог бы просуществовать 20 лет и достичь уже свыше 10 ООО произведенных трансфузий посмертной крови. Не пришлось бы составлять и этой книги. Между тем отдельные глав*»? ее дают исчерпывающие данные о стерильности посмертной крови, ее- отличной жизнеспособности, о полнейшем отсутствии в ней каких-либо* токсических или других вредных примесей, о нормальных функциях газообмена и наконец о великолепных, терапевтических качествах перелитой! посмертной крови при самых разнообразных клинических показаниях.
На как бы убедительны ни казались все эти данные, они не могут сразу изменить психологическую сторону вопроса, а именно происхождение самой посмертной крови, т. е. способ и обстоятельства ее получения^ Можно по-разному относиться к психологической стороне проблемы. Например, вовсе не упоминать о ней, как не существенной и чисто эмоциональной, или же можно совсем кратко оговорить, что проверецная практическая пригодность и установленные ценные клицические свойства посмертной крови до такой степени несомненны, а экономические выгоды настолько значительны, что эти прочные материальные соображения позволяют без особенных размышлений отбросить сентиментальную* и этическую часть вопроса.
Я чувствую себя безусловно недостаточно твердым н осведомленным1 в учениях классиков философских систем, чтобы представить исчерпывающие обоснования в защиту своего метода переливания крови с точки? зрения научно-философской. Ведь основная часть моей деятельности всегда заключалась в борьбе со смертью, а не в использовании смерти* для лечебных целей. Рассуждаю же я о морально-психологической стороне дела не потому, что не особенно пугаюсь суровой критики профессиональных доктринеров, а потому, что эта этико-психологическая часть r очень сильной степени определяет собой реальную возможность, вернее- основные препятствия организации широкой добычи самой посмертной крови. В самом деле, кровь надо собирать в первые часы после смерти, т. е. всегда в наиболее тяжелый период переживаний родственников и* близких умершего. С этим нельзя не считаться в любом обществе, в каких угодно социальных слоях и при любой обстановке.
Разум всегда господствовал и руководил работами наших медиков » биологов. Ведь если обратиться к истокам наших работ, то можно указать.
целый ряд столь же выдающихся, сколь абсолютно самобытных работ и имен русских ученых.
Таковы опыты с изолированными органами: опыты А. А. Кулябко, оживившего человеческое сердце, вырезанное из трупа через сутки, работы В. В. Славцова, оживлявшего кишечник даже тогда, когда он был предварительно высушен, и наконец позднейшие опыты Н. П. Кравкова с кроличьим ухом, человеческим пальцем. На моей памяти прошли опыты Бахметьева по анабиозу и оживлению замороженных карасей.
Конечно, все это в том случае, когда в самих тканях не произошло еще каких-либо крупных необратимых изменений.
Эксперименты В. Н. Шамова продвинули проблему до крайних пределов и дали мне решимость произвести первые переливания посмертной крови людям. Вряд ли можно спорить, что именно в нашей стране будут в ближайшее время разрешены теоретические и практические вопросы борьбы со старостью и смертью. На смену И. И. Мечникову уже пришли замечательные работы Ф. А. Андреева, В. А. Неговского, С. С. Брюхо- ненко, Э. А. Асратяна по оживлению организма после клинической смерти. И если в этой последней задаче проблема массивных трансфузий крови фигурирует как важнейшее мероприятие, то, может быть, большие запасы абсолютно однородной посмертной крови, добытой по нашей методике, окажутся особенно пригодными.
Современная наука на примере переливания посмертной крови дает четкий, яркий образчик торжества человеческих знаний и достижений, позволяющих одновременно решать две благородные задачи: спасать
жизни реципиентов, коим смерть угрожает иногда непосредственно, и сохранять часть «доноров», т. е. те несколько литров крови, которые вместо того, чтобы разлагаться со всем умершим телом, снова заживут полной жизнью в руслах нового владельца, которому они приносят собой энергию и жизнь не аллегорически, а в самом прямом, буквальном смысле слова.
Делить смерть на доли! Это ли не восхитительно?! Если нельзя спасти целого, то сохраним хоть часть. При этом не потому лишь, что часть эта жива и жизнеспособна, а потому что с ее помощью можно уверенно спасать неминуемо обреченные жизни других людей.
«Mors vitae prodest» [12]. Это уже не абстрактные философские сентенции римских риториков и не беспочвенные мечты религиозных фанатиков, а подлинные, реальные факты, реализованные советской наукой, сбросившей с себя цепи и вериги любых предрассудков и сковывающих мертвящих влияний отживших традиций и вековых заблуждений. Даже саму смерть можно использовать на пользу жизни!