Психология не может получить своего должного развития, формируясь лишь в стенах лабораторий, не принимая деятельного участия в реальной человеческой жизни. И в этом плане происходят существенные сдвиги. Более полутора десятка лет тому назад в совместной с К. К. Платоновым статье «С плохим настроением — к врачу!», опубликованной в «Литературной газете», мы доказывали необходимость создания системы психологической помощи населению. Сегодня уже можно говорить о том, что такого рода система формируется. Служба семьи, сеть кабинетов социально-психологической помощи и кризисных стационаров, психологическая служба вуза и пр. набирают опыт работы повседневной помощи населению. Но это лишь одна сторона работы. Необходимо вместе с тем способствовать пропаганде тех психологических знаний, которые бы повышали устойчивость человека в критических ситуациях, вооружали его научно обоснованными способами борьбы с жизненными невзгодами.
Критические ситуации в самом общем виде можно охарактеризовать как ситуации, порождающие дефицит смысла в дальнейшей жизни человека. Л. Н. Толстой в «Исповеди» прекрасно показал, что утрата смысла жизни равносильна для человека смертиВенгерский философ Е. Анчел пишет: «После исчезновения разумных земных перспектив человек видит перед собой пустой горизонт, на котором единственной конечной точкой маячит лишь смерть» 44.
Мы не будем рассматривать историю развития взглядов на смысл жизни в философской и общественной мысли,
поскольку этому вопросу посвящены специальные работы советских ученых
Вопрос о смысле жизни человека — ключевая мировоззренческая проблема, имеющая ряд аспектов: философский, социологический, этический, социально-психологический. Как считает JI. Н. Коган, основным в данном случае является социологический аспект, ибо он раскрывает зависимость смысла жизни от общественных отношений, в которые включен субъект, и показывает, что именно общественные отношения дают простор или, наоборот, тормозят осуществление жизненных целей.
Уровни осознания человеком смысла своей жизни могут быть различными: от самых общих представлений («приносить пользу обществу») до ясного понимания конкретных задач своей деятельности.
Многие домарксистские философы рассматривали смысл жизни только как категорию сознания, хотя она в первую очередь характеризует деятельностно-практическую сущность человека. Человек сколько угодно может говорить о высоком смысле своей жизни, но судить о смысле его жизни можно только по его деятельности. «...По каким признакам судить нам о реальных «помыслах и чувствах» реальных личностей? Понятно, что такой признак может быть лишь один: действия этих личностей...»45,— писал В. И. Ленин.
Исторический опыт свидетельствует, что, чем более общественно значим и осознан смысл жизни человека, тем более предсказуемо его поведение, тем более устойчив он в критических ситуациях.
Современная психологическая наука различает четыре ключевых понятия, которыми можно описать критические жизненные ситуации. Это понятия стресса, фрустрации, конфликта и кризиса. Жизнь всегда богаче любых наших классификаций, и потому усмотреть четкую границу между этими понятиями удается далеко не всегда.
Стресс (от англ. stress — напряжение) — неспецифическая реакция организма на ситуацию, которая требует большей или меньшей функциональной перестройки организма, соответствующей адаптации. Естественная природа стрессовых реакций проявляется в том, что жизнь без стресса немыслима, а «полная свобода от стресса,— как пишет Г. Селье,— означает смерть»1. Важно иметь в виду, что любая новая жизненная ситуация вызывает стресс, но далеко не каждая из них бывает критической. Критические состояния вызывает дистресс, который переживается как горе, несчастье, истощение сил и сопровождается нарушением адаптации, контроля, препятствует самоактуализации личности.
Фрустрация (от лат. frustratio — обман, тщетное ожидание, расстройство) определяется как состояние, вызванное двумя моментами: наличием сильной мотивированности достичь цель (удовлетворить потребность) и преграды, препятствующей этому достижению. Преградами на пути к достижению цели могут оказаться причины различного характера: физического (лишение свободы), биологического (болезнь, старение), психологического (страх, интеллектуальная недостаточность), социокультурного (нормы, правила, запреты). Если иметь в виду выраженность данного состояния, то следует говорить о различных степенях перехода ситуации затруднения деятельности в ситуацию, когда трудность оказывается непреодолимой. С точки зрения нарушений в сфере поведения фрустрация может проявляться на двух уровнях: как утрата волевого контроля (дезорганизация поведения) или же как снижение степени обусловленности сознания адекватной мотивацией (потеря терпения и надежды).
Конфликт (от лат. conflictus — столкновение) как критическая психологическая ситуация предполагает наличие у человека довольно сложного внутреннего мира и актуализацию этой сложности требованиями жизни. И если при фрустрации преградой являются внешние причины или же внутренние, не подлежащие, так сказать, обсуждению, то причины, порождающие конфликт, не являются самоочевидными, они не представляют безусловного «табу» и всегда сплетены с условиями проблемной задачи. В случае конфликта именно сознание должно соизмерить цен*- ность мотивов, сделать между ними выбор, найти компромиссное решение. С критической же ситуацией мы имеем дело тогда, когда субъективно невозможно ни выйти из данной конфликтной ситуации, ни найти приемлемого решения, в результате чего сознание капитулирует перед неразрешимой задачей.
Кризис (от греч. krisis — решение, поворотный пункт) характеризует состояние, порождаемое вставшей перед индивидом проблемой, от которой он не может уйти и которую не может разрешить в короткое время и привычным способом (смерть близкого человека, тяжелое заболевание, изменение внешности, резкое изменение социального статуса и т. п.). Различают два типа кризисных ситуаций в зависимости от того, какую возможность они оставляют для человека в реализации последующей жизни. Кризис первого типа представляет собой серьезное потрясение, сохраняющее определенный шанс выхода на прежний уровень жизни. Ситуация второго типа — собственно кризис — бесповоротно перечеркивает имеющиеся жизненные замыслы, оставляя в виде единственного выхода из положения модификацию самой личности и ее смысла жизни.
Процесс преодоления критических ситуаций советский психолог Ф. Е. Василюк назвал переживаниями, наполнив этот термин новым смыслом. До сих пор это понятие связывалось с переживанием — созерцанием, с эмоцией, отражающей в сознании субъективное отношение к вызвавшему ее фактору. Ф. Е. Василюк рассматривает переживание как внутреннюю интеллектуально-волевую работу по восстановлению душевного равновесия, утраченной осмысленности существования («производство смысла») в критической ситуации. «Переживание в предельно абстрактном понимании,— пишет он,— это борьба против невозможности жить, это в каком-то смысле борьба против смерти внутри жизни» *.
Таким образом, критические ситуации, если пойти от сравнительно легких до самых трудных их форм (от стресса, через фрустрацию и конфликт до кризиса), требуют от человека различной внутренней работы. Разного рода стрессовые реакции часто проявляются в виде предельной активации внутренних ресурсов личности, отстаивающей свои прежние возможности реализации жизненных замыслов. Более трудные ситуации могут потребовать от человека пересмотра уровня своих жизненных притязаний и одновременной реконструкции своего Я.
Пожалуй, мы будем не очень далеки от истины, утверждая, что человеческая жизнь есть в основном не что иное, как история постоянного преодоления критических обстоятельств, и содержит множество примеров тому, «что человек делает, когда сделать уже ничего нельзя, когда он попадает в ситуацию невозможности реализации своих потребностей, установок, ценностей и т. д.»
Ф. Е. Василюк, исходя из концепции деятельности Л. Н. Леонтьева, осуществил интересное теоретическое последование этого вопроса. При этом в основу характеристики внутренней деятельности человека по преодолению (переживанию) критических ситуаций были положены лишь два признака: уровень интеллектуального развития личности и ее отношение к окружающему миру.
Видя существенные отличия переживаний в их отношении, с одной стороны, к свершившемуся критическому событию, с другой — к затронутой этим событием жизненной необходимости, Ф. Е. Василюк выделил следующие четыре типа переживаний.
Гедонистическое переживание игнорирует совершившийся факт, внутренне искажает и отрицает его («ничего страшного не случилось»), формирует и поддерживает иллюзию благополучия и сохранности нарушенного содержания жизни. Это, если можно так выразиться, защитная реакция инфантильного сознания.
Реалистическое переживание подчиняется припципу реальности, в основе его лежит механизм терпения, трезвого отношения к тому, что происходит. Человек в конечном счете принимает реальность случившегося, приспосабливая свои потребности и интересы к новому смыслу жизни. При этом прежнее содержание жизни, ставшее теперь невозможным, бесповоротно отбрасывается, и человек здесь имеет прошлое, но теряет историю. Такой тип переживания представлен, к примеру, чеховской Душечкой, прожившей на страницах небольшого рассказа несколько не связанных одна с другой жизней.
Ценностное переживание полностью признает наличие критической ситуации, повреждающей смысл жизни, но отвергает пассивное принятие удара судьбы. Ставшее невозможным жизненное отношение не сохраняется в неизменном виде в сознании, как при гедонистическом переживании, и не изгоняется из него полностью, как в переживании реалистическом. Ценностное переживание строит новое содержание жизни в связи с понесенной утратой (потерявшая мужа жена стремится полностью заменить детям отца или же завершить начатое им дело). Ориентированное на самоуглубление и самопознание ценност- пое переживание может достичь и более высокого постижения смысла жизни. Эта способность, по словам С. JI. Рубинштейна, состоит в том, чтобы «осмыслить жизнь в большом плане и распознать то, что в ней истинно значимо... есть нечто бесконечно превосходящее всякую ученость... это драгоценное и редкое свойство — мудрость» Именно мудрость в процессе ценностпого переживания позволяет человеку сохранить верность ценности вопреки «очевидной» абсурдности и безнадежности такой позиции.
Аналогом ценностного переживания может служить нравственное поведение, законом для которого являются собственные моральные принципы, а не внешние обстоятельства, какими бы жесткими они ни были. Примерами такого рода изобилует история революционного движения в России. Арестованную на юге Софью Перовскую везли в Петербург по железной дороге два жандарма. Она несколько раз имела возможность убежать, но жандармы относились к ней доверчиво, и она не сочла возможным их подводить. И убежала только в Чудове, где жандармы попались свирепые. Иван Каляев имел удобный случай бросить бомбу под карету московского губернатора великого князя Сергея Александровича, но в карете вместе с ним сидели дети, и Каляев прошел мимо, не бросив тогда бомбы. 20 лет находилась в заключении в одиночной камере Шлиссельбургской крепости Вера Фигнер, и ни разу ей не приходила в голову мысль пересмотреть свои убеждения.
Творческое переживание — это переживание сложившейся волевой личности. Поскольку такая личность уже имеет опыт волевого поведения, то и в критических ситуациях она сохраняет способность сознательно и собранно искать выход из критического положения. Исход переживания кризиса может быть двояким. Он состоит либо в восстановлении прерванной кризисом жизни, возрождении ее, либо в перерождении ее в другую, по существу, жизнь. В любом случае это бывает некоторое порождение собственной (обязательно деятельной, а не только созерцательной) жизни, самосозидание, самостроитель- ство, т. е. творчество.
Именно такого рода переживания способны изнутри взорвать ситуацию невозможности и противопоставить ей, казалось бы, «безрассудные» действия, которые в создавшемся положении оказываются единственно осмыс ленными. Творческое переживание — психологическая предпосылка подвига. Вспомним жизненный подвиг Николая Островского, перешагнувшего через все мыслимые представления о возможностях человека противостоять критическим ситуациям.
Мы рассмотрели, так сказать, идеальные типы переживаний, которые в обычной жизни «в чистом виде» конечно же встречаются очень редко. Реальный процесс преодоления критических ситуаций чаще всего включает в себя несколько типов переживаний, действие которых представляется комплексно или же в виде последовательной смены одного другим. От того, какой тип переживаний доминирует, зависит степень сохранности личности после выхода из критических обстоятельств. Если доминантным был принцип удовольствия (гедонистический), то переживание даже в случае успеха может привести к регрессу личности; принцип реальности в лучшем случае удерживает ее от деградации. Только принципы ценности и творчества обладают возможностью превращать потенциально разрушительные события жизни в точки духовного роста и совершенствования личности.
Понятно, что тип переживания критических и субкри- тических ситуаций в значительной степени связан и с возрастом человека. Мы много, например, говорим и пишем о педагогических и социально-педагогических трудностях подросткового периода. Бурный рост и развитие всех систем организма в этом периоде нередко сочетаются с большой напряженностью нервной системы, что связано с усиленной умственной работой и перестройкой внутренних процессов. Это возраст страстности, повышенной эмоциональности и легкой моральной ранимости и обидчивости. Нельзя забывать и о том, что это возраст «дефицита информации и опыта», когда частичное знание принимается за полное. Поэтому критические ситуации в этом возрасте могут формироваться такими сравнительно «безобидными» обстоятельствами, как недостатки своей внешности, особенно у девочек, робость, трудности межличностного общения с противоположным полом.
Еще больше предпосылок для возникновения кризисных обстоятельств появляется у людей пожилого возраста. Временные изменения реактивности психики, возникающие в результате функциональной перестройки желез внутренней секреции, иногда сопровождаются тягостными психическими состояниями. В пожилом возрасте ухудшаются процессы приспособления к новым условиям, труднее меняются привычные жизненные стереотипы, снижаются память и внимание. В этом периоде жизни чаще всего дают о себе знать те или иные парушения со стороны внутренних органов, понижается общая работоспособность. Пожилому возрасту свойственна обостренная чувствительность к проявлениям внимания, заботы. Как видим, причин для снижения устойчивости к критическим ситуациям немало.
Вместе с тем следует признать и бесспорное преимущество пожилого возраста в отношении к различного рода невзгодам — это наличие жизненного опыта. Удивительно точно об этом писал в свое время В. В. Вересаев: «Мне шестьдесят лет. Как бы я, семнадцатилетний, удивился, если бы увидел себя теперешнего, шестидесятилетнего: что такое? И не думает оглядываться с тоскою назад, не льет слез о «невозвратной юности»,— а приветственно простирает руки навстречу «холодному призраку» и говорит: «Какая неожиданная радость!» Вспоминаю скомканную тревожность юности, ноющие муки самолюбия, буйно набухающие на душе болезненные наросты, темно бушующие, унижающие тело страсти, безглазое метание в гуще обступающих вопросов, непонимание себя, неумение подступить к жизни... А теперь — каким- то крепким щитом прикрылась душа, не так уж легко ранят ее наружные беды, обиды, удары по самолюбию; в руках как будто надежный компас, не страшна обступившая чаща; зорче стали духовные глаза, в душе — ясность, твердость и благодарность к жизни»
К тому же геронтология свидетельствует, что болезни не обязательные спутники пожилого возраста. И если личность сохраняет устойчивые социальные связи, то и в этом возрасте остаются предпосылки для высокой жизненной устойчивости и творческой активности. Так, Платон умер на 81-м году во время работы над книгой; Цицерон завершил на 63-м году последний свой труд; Микеланджело в 87 лет работал над знаменитой базиликой в Риме. Галилей завершил свое учение о звездах в 72 года; Ньютону было 72 года, когда оп написал предисловие к своим трудам. Лучшие произведения Гёте были написаны в возрасте после пятидесяти. Крылов в 68 лет выучил греческий язык и в следующие семь лет перевел на русский язык ряд известных произведений классиче- ской греческой литературы.
Принято считать, что «непереходный», средний возраст не имеет проблем, связанных с физиологией, и потому наиболее устойчив к критическим ситуациям. Но, по-видимому, следует поверить Байрону, который так характеризовал этот период жизни:
И средние века не так страшны,
Как страшен средний возраст нашей жизни.
То глупы мы, то мудры, то смешны И с каждым днем становимся капризней *,
Как видим, проблема переживания критических ситуаций актуальна для любого возраста. Это утверждение тем более справедливо, если иметь в виду, что критические ситуации порождаются не только отрицательными экстремальными событиями. Так называемые положительные ситуации также ставят перед человеком задачу переживания, поскольку, реализуя одну жизненную необходимость, они часто нарушают ход реализации других, что нередко порождает критические затруднения.
Частным случаем преодоления критических ситуаций является психологическая перестройка личности — одна из сторон психической деятельности, которая в определенные периоды жизни каждого человека оказывается особо актуальной. Поводом для этого служат самые разнообразные обстоятельства, требующие освобождения от каких-то нежелательных привычек, изменения сложившегося уклада жизни, привычного вида трудовой деятельности или же ее прежнего стиля. Такая перестройка, если ее необходимость диктуется коренными интересами общества, может носить массовый характер. На совещании в ЦК КПСС по вопросам ускорения научно-технического прогресса М. С. Горбачев отмечал: «Весь опыт партии говорит: мало что можно изменить в экономике, управлении, воспитании, если не осуществить психологическую перестройку, не выработать желания и умения мыслить и работать по- новому» 46.
Радикальным видом психологической перестройки является переосмысливание жизненного пути. Психическое состояние, формирующееся в этом случае, определяется мысленной оценкой своей прошлой и будущей деятельности, необходимостью и возможностью ее изменения. Часто (хотя и не обязательно) этот процесс выступает как естественный этап развития личности, обычно свойственный людям в возрасте около 30 лет, а также перед выходом па пенсию. Нередко при этом под влиянием приобретенного опыта происходит ценностная переориентация личности, изменение жизненной позиции.
Такого рода перестройка — нелегкий нервный труд, а иногда и серьезное испытание для человека. Понять причину этих трудностей помогает знание вскрытых И. П. Павловым закономерностей высшей нервной деятельности. Как известно, в коре головного мозга происходит беспрерывное систематизированное распределение раздражительных и тормозных состояний, которые в условиях повторяющейся обстановки фиксируются все легче и автоматичнее. Так возникает динамический стереотип, реализация которого требует все меньшей затраты нервного труда. Установившийся стереотип бывает трудно изменить и привести в соответствие с новой обстановкой, новыми требованиями жизни. Запечатлевая определенный опыт и сохраняясь длительное время, динамические стереотипы обнаруживают склонность к прочной фиксации. Формируясь в процессе повседневного уравновешивания организма со средой, жизненные стереотипы составляют в известной степени основу человеческой личности, обычно весьма стабильную но форме и динамическую по содержанию.
Если динамический стереотип хорошо зафиксирован, он представляет собой весьма консервативную систему, и его отмена и выработка нового — трудная для нервной системы задача, которая может привести к временному нарушению высшей нервной деятельности. Выдержать такое испытание может только сильный нервный тип.
Одним из условий возникновения ситуационных неврозов может быть несоответствие имеющихся у человека социальных и биологических возможностей для переработки поступающей информации скорости ее поступления и количеству. В таких случаях она может оказаться недостаточной или избыточной. Это несоответствие нередко служит непосредственной причиной разнообразных невротических расстройств, вызываемых нарушениями коммуникационных (межличностных). Чем меньше у человека объем информации по остроактуальному для него вопросу, тем больше вероятности того, что в случае необходимости его решения в ограниченное время произойдет нарушение адаптированного состояния человека и разовьется нервно-психическое расстройство. Причиной отсутствия необходимой информации или невозможности ее использования могут являться как биологические, так и социально-психологические факторы. Под их влиянием все функциональные звенья, обеспечивающие переработку информации — ее поиск, восприятие, анализ, синтез, хранение, использование,— могут разрушаться, функционировать извращенно или на сниженном уровне (ослабленно).
Способность человека противостоять неврозообразующим факторам получила название барьера психической адаптации. Он характеризует все потенциальные возможности осуществления человеком адекватной и целенаправленной психической деятельности. Барьер психической адаптации динамичен, под влиянием жизненных условий его уровень постоянно колеблется и в особо трудных случаях приближается к индивидуальной критической величине. При этом человек использует все резервные возможности и может выполнять сложнейшую деятельность, предвидя и контролируя свои поступки и не испытывая тревоги, страха и растерянности, препятствующих адекватному поведению.
Длительные и особо резкие нагрузки на функциональную активность барьера психической адаптации приводят, как правило, к его Перенапряжению, что проявляется преневротическими состояниями (бессонницей, потерей аппетита, неустойчивостью настроения, срывами в межличностных контактах). Следует признать, что эпоха научно-технической революции с ее стремительными и напряженными социально-экономическими процессами серьезно обостряет проблему невротизации. Неудивительно, что в настоящее время получила широкое развитие такая отрасль психологии, как психофармакология, одной из задач которой является создание психопрофилактических средств для предупреждения и лечения состояний психической дезадаптации [. К сожалению, находясь под прикрытием в принципе полезного фармакологического «щита», люди рискуют получить определенную психологическую зависимость от препарата или же такой побочный эффект, как «лекарственная болезнь». Поэтому во всех случаях, где можно обойтись без помощи фармакологии, следует примепять методы психологии активности.