Творческое сознание человека создает образное представление (суждения) о картине мира или его деталях на основании имеющейся информации. Эта информация может быть получена в результате прямого восприятия объективной действительности либо научно-аналитического восприятия или, наконец, на основании сведений, накопленных другими и заимствованных у них. Любая информация независимо от механизма ее получения может быть неправильной, необъективной, искажающей действительность и объективной, полностью соответствующей действительности. В первом случае ошибочная информация может привести к ошибочным суждениям и умозаключению, а в психиатрической клинике — к возникновению сверхценных или бредовых идей. Во втором случае возможно двоякое построение суждения и умозаключения: логическое (соответствующее законам формальной логики), ведущее к созданию научной идеи, теории, открытия, и паралогическое (противоречащее законам формальной логики), ведущее к возникновению ложной бредовой идеи.

Дифференцированный психопатологический анализ предполагаемых «предпосылок», момента или динамики возникновения, последующего развития —«совершенствования», становления, детализации, кристаллизации бреда (бредовой идеи) позволяет установить аналогию между перечисленными факторами и элементами нормального творческого процесса. Таким образом, бред может и должен рассматриваться как проявление патологического творчества. Этот вывод вполне согласуется с высказываниями о том, что «бред — болезненное творчество» [Осипов В. П., 1923], «бредообразование есть, несомненно, творче ский, хотя и болезненный процесс, для результатов которого большое значение имеют сохранность интеллекта, его активность» [Гиляровский В. А., 1938]. Вместе с тем указанный вывод не противоречит сентенции древних мудрецов, согласно которой «в каждом творческом акте есть доля безумия» [Сега- лин Г. В., 1929], при учете тезиса о том, что недопустимо отождествлять творчество, человеческую гениальность с безумием [Кутанин М. П., 19291. Во всяком случае несомненно, что изучение творчества психически больных может способствовать пониманию творческого процесса нормальных людей. Все это никак не согласуется с соображениями Т. Мейиерта (1885), считавшего, что болезненный процесс в мозге отнюдь не обладает какой-то патологической творческой силой, при помощи которой он мог бы создавать все новые идеи, не преобразованные в запас физиологических идей.

Философы древности, по-видимому, иначе трактовавшие понятие «бред», вообще не всегда признавали его проявлением психического расстройства. Например, Платон, он же Аристокл (427—347 гг. до н.э.), по утверждению М. П. Кутанина (1929), считал, что бред — это не болезнь, а, наоборот, величайшее из благ, даруемых нам богами. Ч. Ломброзо (1899) подчеркивает, что под влиянием бреда дельфийские и додонские прорицательницы оказали тысячи услуг гражданам Греции, тогда как в обыкновенном состоянии они приносили мало пользы или оказывались совсем бесполезными. Далее он пишет: много раз

случалось, что, когда боги посылали народам эпидемии, кто- нибудь из смертных впадал в «священный бред» и, делаясь под влиянием его пророком, указывал лекарство против этих болезней, и еще: особый род бреда, возбуждаемый музами, вызывает в простой, непорочной душе человека способность воспевать в прекрасной поэтической форме подвиги героев, что содействует просвещению будущих поколений.

Мы полагаем, что сравнение отдельных элементов нормального и патологического творчества вполне правомерно. Не могут вызвать, например, возражения сопоставления побуждающих мотивов нормального и бредового творчества, способов их возникновения и этапов развития, влияния на то и другое характера, направленности, степени совершенства эмоциональной и интеллектуальной сфер здорового или больного человека. В частности, среди побуждающих к творчеству моментов некоторые авторы склонны рассматривать «катарсис» — очищение— в виде необходимой потребности ученого высказать свою точку зрения и этим ослабить «душевное напряжение» [Столо- вич Л. Н., 1985]. То же самое нередко наблюдается при возникновении бреда. Одно и другое, как правило, сопровождаются «муками творчества» и последующим удовлетворением или даже наслаждением публикацией его результатов или высказыванием сформулированной идеи бреда. Кроме того, вполне обоснованна однозначная систематика с разделением нормального и патологического творчества на преимущественно художественное и преимущественно интеллектуальное.

Объектом — «органом творчества» — во всех случаях оказывается человеческий мозг, психическая деятельность человека, всегда (в норме и при возникновении болезни) подчиненная принципиально одним и тем же законам, которые могут искажаться, но не исключаются. В норме открытие или изобретение обычно является результатом последовательного логического творческого акта, но может быть связано с интуицией и подсознательной деятельностью. Точно так же бред, главным образом так называемый первичный, обычно являющийся следствием паралогичного мыслительного процесса, может иметь интуитивный подсознательный механизм возникновения.

Любой вид творчества (его содержание, объем, глубина, степень систематичности — систематизации, новизны, колоритности, уровня значимости для общества и автора) находится в прямой зависимости от ряда связанных друг с другом факторов. К таким факторам можно отнести: уровень интеллектуального развития (умственных способностей), особенно памяти, внимания, аналитико-синтетических функций; умение организованно, последовательно мыслить; обладание «гибкостью мышления», выражающейся в возможности сопоставления разных (иногда отдаленных по содержанию) классов и явлений; легкость составления понятий, суждений, умозаключений и продуцирования новых идей, формулирования и постановки проблем, умение логично мотивировать возникающие идеи; наличие эмоционального, темпераментного сопровождения всего процесса творчества; способность к критической переоценке прежних собственных или «общепринятых» установок, иногда с полным их игнорированием и одновременной восприимчивостью к новым идеям; трудолюбие, терпеливость, упорство, настойчивость, творческая смелость; умение аккумулировать и субъективно перерабатывать накопившуюся информацию, сопоставляя ее со своими идеями.

Нормальное творчество можно условно разделить на «научное» и «художественное» и с первым сопоставить интеллектуальный (по В. X. Кандинскому, 1885—1890), а со вторым — образный бред. Степень вовлеченности образного и абстрактного, символического, словесного мышления влияет на характер, содержание, продуктивность как нормального, так и патологического творчества. Клиническое различие степени вовлеченности образного и абстрактного мышления в процесс патологического творчества связано с участием или неучастием в творческом акте вербального оформления мысли, которое обусловливает более сложные бредовые концепции, поскольку словесное мышление имеет больший диапазон творчества, чем образное.

Трудность решения проблемы, однако, состоит в том, что словесное мышление можно себе представить в чистом виде, а мышление образное у человека, по-видимому, дополняется словесным. Говоря о патологическом творчестве, допустима утверждать, что оно, так же как нормальное творчество, тем продуктивнее, чем активнее и эффективнее понятийное словесное мышление.

Вербальное оформление процесса мышления на разных этапах его развития выражено по-разному: проблемная ситуация, конкретная задача могут возникнуть как в образном, так и в вербальном оформлении, но затем мысль обязательно сопровождается внутренней речью, уже представленной в виде символов мысли — слов. При этом быстрое течение мыслительного процесса не может быть синхронно выражено в речи. Мышление концентрируется во «внутренней речи», которая затем оформляется, выражается во «внешней речи». И. Кант (1724—1804) по этому поводу сказал, что мыслить — значит говорить с самим собой .. ., внутренне (через репродуктивное воображение) слышать себя самого.

Активность и эффективность словесного мышления в свою очередь тем больше, чем больше его «легкость». Под «легкостью мышления» при этом понимается максимальная ограниченность или полное отсутствие внешних и внутренних факторов, мешающих образованию суждений, промежуточных выводов, умозаключений с одновременным относительным ускорением темпа мыслительного процесса. По мнению некоторых американских философов, творческая продуктивность может возрастать в случае отсутствия сознательного управления мыслью [Де Боно Э., 1976]. По-видимому, этим можно объяснить «легкость мышления» некоторых психически больных (в частности, параноидной шизофренией), сложность и продуктивность не только их бредовых построений, но иногда и научных открытий, например математических. Такое же объяснение имеют научные открытия или научные идеи, возникающие во сне, в сновидениях.

Новые идеи, открытия, изобретения, так же как бредовые идеи, имеют в разных случаях различный генез. Одни открытия оказываются следствием длительного развития, разработки проблемы, другие возникают сначала в качестве гипотезы, подтверждаемой в дальнейшем результатами длительной работы, наконец, третьи как бы озаряют ученого — возникают без предварительных посылок или работы над проблемой. При этом, отмечает А. Г. Спиркин (1972), новая идея вначале нередко кажется фантастической, нелепой, абсурдной.

Подчеркнем, что анализ нормального научного и художественного творчества помогает в известной степени пониманию структуры и развития бредового творчества, т. е. бреда. В свою очередь анализ бредообразования способствует пониманию проблемы нормального творчества. При этом дополнительную роль играет психопатологический анализ научной и художественной продукции ученых, художников, композиторов, поэтов, писателей, страдающих психическими заболеваниями, у которых продуктивное, научное творчество сочетается с патологическим, бредовым.

По мнению А. Я. Пономарева (1976), факторы, побуждающие к творчеству, и его результаты — открытия, связаны не только с субъективной направленностью интересов ученого, но также с объективно обусловленной общественной потребностью. В свою очередь субъективное творчество находится в зависимости от мировоззрения, интересов, склонностей, способностей, мотивов деятельности творческой личноеги. Полноценная творческая деятельность доступна только творческим личностям, обладающим развитым внутренним планом действия, способным «ассимилировать» нужным образом сумму специальных знаний в той или иной области, располагающим интеллектуальной возможностью (включая развитую активность «не осознаваемых» мыслительных процессов) сформировать свои убеждения, мотивы, интересы, притязания, имеющие другие «личностные особенности, в частности творческую интуицию, без которых невозможно подлинное творчество», достигшим уровня умственных способностей, не зависящих от суммы полученных знаний, и т. д.

А. Г. Спиркин (1972) добавляет, что для нормального творчества, кроме перечисленных «качеств творческой личности», необходимы определенные психологические свойства — характер, воля, находчивость, страсть, вдохновение, опыт, остроумие, эрудиция, воображение. По поводу эрудиции он делает оговорку, что она иногда препятствует творчеству, поскольку зависит от имеющихся знаний и давно узаконенного положения, ведущего к пониманию того, что «это новое» невозможно. В то же время «невежда», не зная, что «это невозможно», игнорирует якобы «невозможное» и делает открытие. Вдохновение же А. Г. Спиркин признает очень важным фактором, понимая его как своего рода одержимость, интенсивное проявление чувств, волнение, интеллектуальный энтузиазм, способный предвосхищать итоги мыслительной работы, мгновенно пробегая по ассоциативным звеньям и как бы перескакивая через некоторые из них.

Интенсивность, продуктивность человеческого творчества прямо пропорциональна перечисленным выше позитивным психологическим свойствам личности. При патологическом творчестве содержание и любые особенности бреда не всегда зависят от свойств личности. Это связано с тем, что при душевном заболевании личность больного претерпевает изменения, иногда приобретает противоположные черты характера. Однако некоторые качества личности (уровень интеллекта, опыт и знания, воображение, память и тревожно-мнительные черты характера и др.) играют в патологическом творчестве такую же роль, как и в творчестве психически здорового человека.

Сравнивая научное творчество с патологическим, трудно отождествить влияние исторического уровня общественного познания на конкретные проявления творчества того или иного ученого с влиянием общественного познания на патологическое творчество психически больного. Если в первом случае факт возникновения «творческого акта» связан с общественной потребностью, то во втором возникновение патологического творчества в дебюте и в процессе развития психического заболевания имеет не общественные (социальные), а биологические корни. Вместе с тем направленность патологического творчества, фабула, сюжет бреда отражают элементы современного уровня общественного познания.

Психологи справедливо полагают, что в высшей нервной деятельности «физиологическое» является первичным, но не преобладающим, поскольку «психическое» в процессе своего развития оказывает такое большое влияние на «физиологическое», что в целом его можно рассматривать как результат психического воздействия. Если развитие бреда суть патологическое творчество, то вполне обоснован не только психопатологический, но также патопсихологический анализ этого творчества. Приведенные положения представляются особенно справедливыми в случае подтверждения обусловленности типовых различий структуры и отдельных свойств бреда не только и не столько развитием болезненного процесса, сколько преморбид- ными свойствами личности, определяющими ее способность к творчеству, в частности патологическому. О влиянии премор- бидных особенностей личности на характер и глубину сформировавшегося бреда, рассматриваемого как следствие патологического творчества, пишет также А. П. Нечаев (1929). К таким «особенностям» он относит: степень интеллектуального развития, включающего уровень памяти, внимания, способности к понятию, суждению, представлению, умозаключению; способность к воображению, которое характеризуется как интенсивное и экстенсивное; сила воображения; степень продуктивности и целесообразности воображения.

Процесс творческого мышления. Любое творчество начинается с постановки проблемной задачи. Этот процесс предполагает единство конкретного и абстрактного типов мышления, прямолинейно или опосредованно сменяющих друг друга. Главные операции мышления — выбор, сравнение, анализ (критика) и синтез (творчество). Следовательно, основная часть мыслительного процесса стимулируется возникновением проблемной ситуации, сопровождающейся творческим поиском. Направленность мыслительного процесса на разрешение конкретной задачи называют интенцией (от лат. intentio — стремление). Задача, составляющая цель поиска, в отличие от проб лемной ситуации конкретизирует поиск, ограничивает сферу его действия. Удачный поиск, разрешение задачи или части проблемы приводит к выработке понятия, обусловливающего в дальнейшем формирование суждения и умозаключения. Правильность результата мыслительной операции проверяется опытом.

Процесс творческого мышления может протекать на разных уровнях сознания с неодинаковой скоростью, которая, как отмечено Т. Цигеном еще в 1909 г., увеличивается под влиянием аффекта со знаком плюс и замедляется под действием аффекта со знаком минус. Мыслительный процесс, течение ассоциаций сопровождаются вербальным или образным оформлением и той или иной степенью творческой продуктивности. Под ассоциацией идей понимают их последовательное развитие или «следование» друг за другом. Такое «следование» может быть обусловлено близостью идей по времени и «положению» в пространстве, сходству их содержания, смежности (различного рода формальным сочетаниям, например по созвучию, образному сходству), совпадению исходных посылок или выводов и т.д. Развитие ассоциаций, как ранее было отмечено, их исчерпывающая «проработка» приводят к суждению и затем умозаключению.

В соответствии с этим продуктивный творческий процесс может быть осознаваемым, контролируемым сознанием и подсознательным, неосознаваемым, проясняющимся затем постепенно или в результате внезапного озарения — «инсайта».

По поводу сознательности — осознаваемости и неосознаваемости — бессознательности ученые высказываются неоднозначно. Так, одни считают, что внезапное возникновение идеи, «синтез мысли», открытие, сделанное ученым, не являются для него неожиданными и производятся только сознательно [Меграбян А. А , 1967] Другие, наоборот, утверждают, что творческий процесс происходит вие сферы ясного сознания М. П. Кутании (1929) считает, что творческая идея, так же как бред, возникает внезапно, из подсознательного, «непроизвольно», вдохновение берет свое начало где-то за пределами ясного сознания В подтверждение своих соображений он цитирует весьма колоритные формулировки известных философов «Момент творчества — это только воплощение, только медиум высших сил, то, что внезапно с несказанной уверенностью и точностью становится видимым и слышимым, до самой глубины потрясает и опрокидывает человека , тут слышишь без поисков, берешь, не спрашивая, от кого, мысль вспыхивает как молния , это какое-то бытие вне себя, с самым ясным сознанием бесчисленного множества тонких дрожаний , это глубина счастья, где самое болезненное и самое жестокое действует не как противоречие, но как нечто логическое» [Ницше Ф., 1844—1900]; идеи рождаются «в темных чертогах сказочного бессознательного» [Кречмер Е, 1927] и в области «сферы», находящейся вне сознания [Шильдер П., 1924] А. Н. Лук (1976) отмечает: «В научно-теоретическом творчестве мысленный перебор вариантов проходит подсознательно. Непригодные пути отвергаются, а тот, который ведет к решению, пробивается в сознание». Это и есть момент «озарения», или «инсайта».

Анализируя процесс творчества, философы разделяют его на «моменты», «элементы», «акты», «фазы», «стадии», «этапы». Однако такие разделения включают неоднозначные проявле ния феномена человеческого творчества. В одних случаях речь идет об «основных элементах», составляющих творческий акт* в других — о «механизме» творчества, в третьих — об «этапах» творчества — временной последовательности развивающегося творческого процесса. Некоторые понятия, привлекаемые для анализа процесса творчества, повторяются при определении его элементов, механизмов, этапов. Те же понятия в видоизмененной форме могут использоваться при анализе процесса бредо- образования.

Я. А. Пономарев (1976) признает правомерными следующие называемые разными авторами элементы, или моменты, творчества: интуиция или бессознательная работа мозга, труд и вдохновение, ведущие к накоплению знаний для их последующей бессознательной переработки, бессознательная работа в виде исключительной способности к «отбору», специфические качества творческой личности — резко выраженная фантазия, выдумка, уклонение в сторону от шаблона, оригинальность, субъективность, обширные знания и др [Потебня А. А, 1988, 1989]; труд, бессознательная работа, вдохновение [Лезин Б. А, 1907]; желание, интуиция, происхождение замысла, построение гипотезы, знания и рассуждения, выработка схемы или плана, умение, конструктивное осуществление изобретения (Эшельмей- ер П. К, 1910].

Суммируя различные параметры творческого процесса, Я. А. Пономарев (1960, 1976) перечисляет его следующие элементы: «сознательная работа»—подготовка (особое деятельное состояние, являющееся предпосылкой для интуитивного проблеска новой идеи); «бессознательная работа»—созревание (инкубация направляющей идеи); переход бессознательного в сознание — вдохновение (поступление в сферу сознания возникшей в результате «бессознательной работы» мозга творческой идеи вначале в гипотетическом виде); развитие идеи, ее окончательное оформление и проверка.

А. Н. Лук (1976) сообщает о предложенных некоторыми учеными элементах творчества: подготовка, инкубация, озарение, проверка или доработка; осознание потребности, ее анализ, изучение доступной информации, оценка предлагавшихся ранее решений, рождение повой идеи и ее экспериментальная проверка (американский психолог Россмен), осознание проблемы, ее анализ, выдвижение идей, их проверка, выбор (американский философ Д. Дьюи).

«Механизм» творчества. В механизме творческого процесса принято различать «воображение», или «фантазию», «интуицию», «интуитивное озарение».

Воображение, по мнению А. П. Нечаева (1929), составляет основу твор чества и включает не только осознание окружающей обстановки, но и мысленное дополнение ее своей фантазией, вольной комбинацией прежних впечатлений, мечтаниями, способностью претворять неясные желания в определенное творение. Он различает реальное воображение и воображение, оторванное от действительности, указывая на то, что всякое воображение сродни фантазии, так как то и другое основывается не на непосредственных восприятиях и впечатлениях, а на тех мыслях, которые возникают в сознании под влиянием непосредственных впечатлений. При этом, разделяя «во ображение» на целесообразное (продуктивное) и нецелесообразное, он указывает на то, что фантазия возникает не под непосредственным воздействием окружающей среды, а под влиянием тех ассоциаций, которые возникают в связи с этим воздействием.

Механизм творческого процесса, по А. Г. Спиркину (1960), включает вдохновение, продуктивное воображение, озарение новой идеей, ее логическую обработку, проверку и реализацию, являющиеся своего рода венцом: творчества, развитие процесса творчества от подсознания, интуиции да осознанного, логического мышления (с разрешением противоречий и созданием нового, что неизбежно связано с отрицанием старого).

Почти аналогичные суждения высказывает В. С. Библер (1975): для доказательства новой идеи необходимо раздвоение мыслителя, который сначала сам себе противоречит, и лишь когда мысль испытала и преодолела это противоречие с самой собой, она оказывается доказанной. Он утверждает, что доказывать — значит оспаривать..., диалектика не есть монолог умозрения, но диалог умозрения с опытом мыслитель лишь постольку диалектик, поскольку он противник самого себя.., усомниться в самом себе—высшее искусство и сила; Л Фейербах (1804—1872) считает, что истина заключается лишь в единении «Я» и «Ты». А. Н. Лук (1976) по этому поводу пишет, что творческий акт и обычное решение проблемы имеют одинаковую структуру, включающую накопление знаний и навыков, необходимых для четкого уяснения и формулирования задачи, а также сосредоточенные усилия и поиски дополнительной информации, уход от проблемы, переключение на другие занятия, если задача не поддается решению (инкубация, при которой лучше всего заниматься умственной работой, требующей сосредоточенности и логических рассуждений), и озарение, или инсайт, который внешне выглядит как «логический разрыв», «скачок в мышлении», получение результата, не вытекающего однозначно из посылок (с последующей верификацией или проверкой сущности инсайта). Важное значение А. Н Лук придает наличию «мотивационной основы»— чувственной, интеллектуальной, общественной мотивации.

А. А. Налчаджян (1980) отмечает, что суждения, осуществляющиеся в теоретическом процессе, преимущественно условны и вероятностны, поскольку творческий процесс сплошь и рядом генерирует предположение, т. е. целые ассоциации вероятностных суждений. Под воображением он понимает внутреннее оперирование, образами и представлениями, средствами, существующими в концептуальной форме, замыслами, проблемами, способами преодоления возникающих препятствий, а также поисками новых образов и новых ассоциаций образов при обязательной эмотивностн, сопровождающей творческий поиск. Разновидностями воображения автор называет «воспроизводящее», «комбинаторное», пли «сообразующее», и «подлинно творческое», или «интуитивное», озарение, не тождественное «интеллектуальному» озарению, являющемуся лишь его частным случаем.

Этапы, стадии творческого процесса. Большинство авторов сходятся на том, что творческий процесс начинается с постановки творческой проблемы (что уже было отмечено), содержит ее разработку и завершается выводами в виде суждений, умозаключения, открытия.

К этапам творчества разные авторы относят: возникновение идеи, выработку схемы или подробного плана исполнения идеи, и осуществление ее на деле [Нечаев А. П., 19291; постановку задач, получение конечного результата, обнаружение противоречия и, наконец, его разрешение [Спиркин А. Г., 1972]; осознание проблемы, ее разрешение и проверку результатов [Пономарев Я. А., 1976]. Я. А. Пономарев цитирует старых авторов, разделявших творческий процесс на возникновение идеи, ее доказательство, реализацию [Блох М. А., 1920]; накопление фактов путем наблюдений и экспериментов, возникновение идеи и фантазии, проверку и развитие идеи [Левинсон Ф. Ю., 1923]; период интеллектуальной готовности, усмотрение проблемы, зарождение идеи, формулировку задачи, поиск решения, превращение принципа в схему, техническое оформление в развертывании «изобретения» [Якобсон П. М., 1934].

Интуиция, интуитивное озарение и творчество. Категория «интуиция» занимает особое место в нормальном творческом процессе и в патологическом творчестве. Диапазон мнений по поводу понятия «интуиция» простирается от полного отрицания существования этого понятия до придания ему основополагающей роли. Принято выделять «интеллектуальную», чувственную, инстинктивную, непосредственную (в отличие от логического, опосредованного познания), бессознательную, неосознаваемую «познавательную», «стратегическую» интуицию, а также интуицию чистых, логических форм.

Под интуицией (лат. — пристально смотреть) понимают «способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без обоснования с помощью доказательства». Интуиция — это своеобразный тип мышления, когда отдельные звенья процесса мышления проносятся в сознании более или менее бессознательно, а предельно ясно осознается именно итог мысли — истина, поэтому интуиции бывает достаточно для усмотрения истины, но ее недостаточно, чтобы убедить в этой истине других и самого себя Для этого необходимо доказательство [БСЭ, 1972].

Некоторые психиатры признают «интуитивный момент» в качестве основного элемента в механизме творчества [Блох М. А., 1920; Левинсон Ф. Ю., 1923; Омельянскнй В. Д, 1923; Пушкин В. Н., 1967; Ратано- ва Е. А. и др., 1968, Тихомиров О. К., 1969], другие же отрицают существование интуиции [Полонский В. П., 1934; Рубинштейн С. Л., 1940, цит. по Пономареву Я. А., 1976].

Синонимами термина «интуиция» считают: «озарение», «просветление», «зарождение», «вынашивание», «неосознаваемые элементы мышления», «решение, возникшее в сфере бессознательного». Разные авторы под интуицией понимают: отображение подсознательной деятельности, преобладающей на начальных этапах творчества [Леонтьев А. Н., 1954; Сумбаев И. С., 1957]; случайную ассоциацию, эффект пересечения ранее не связанных событий [Кедров Б. М., 1969]; неожиданную, непроизвольно, без участия воли и рассудка, неизвестно откуда пришедшую мысль, способность постижения истины путем ее прямого усмотрения, без обоснования с помощью доказательства... Интуитивно постигнуть — значит догадаться, угадать, сообразить, «смекнуть» в чем дело ... Интуиция — эмоционально-рациональный процесс рождения идеи, возникающей в сфере бессознательного, наиболее гибкой, свободной от шаблона и рамок..., творческое вдохновение, сопровождающееся внезапным «озарением» новой идеей, рождающейся как бы от какого-то толчка изнутри, мгновенное решение задач, долго не поддававшихся сознательным усилиям, непроизвольные воспоминания о том, что казалось прочно забытым [Спиркин А. Г., 1972]; внезапное нахождение нового принципа решения или нового взгляда в проблемной ситуации, осуществляемое подсознательно..., «осознание» или процесс вербализации подсознательно и сознательно полученных результатов [Налчаджян А. А., 1980].

Интуитивный процесс включает несколько периодов, или родов: вначале обращение к чувствам и воображению; затем обобщение посредством индукции и, наконец, интуиция «чистого вида». Две первые не могут быть достоверны, а третья — бесспорна. Это идеи, которые становятся потом открытиями, приходят неожиданно, тогда, когда непосредственно о них не думают, и характеризуются внезапностью, краткостью, уверенностью в их правильности. Прежде всего поражает внезапность прозрения, с несомненностью свидетельствующая о долгой предварительной бессознательной рабо-

те, роль такой работы в процессе математического творчества представляется неоспоримой. Способы открытий могут быть логичными или интуитивными, а также смешанными н зависят от особенностей ума [Пуанкаре А.,. 1983]; интуиция развивается в процессе деятельности человека, выступая как некоторый «спрессованный опыт». В ней своеобразно соединяются образное и понятийное мышление [Ломов Б. Ф., 1984].

Все проявления интуитивного творчества встречаются в «творческих сновидениях» и при патологическом бредовом творчестве.

Творчество во сне и в сновидениях. Признание существования бессознательного, или подсознательного, или находящегося «вне сферы сознания», безусловно, целенаправленного творческого процесса подтверждает вероятность продолжения продуктивного творчества у спящего человека.

Частично объяснить высокую творческую продуктивность, отмечаемую во время сна, можно «подсознательной актуализацией» в этом состоянии событий и знаний прошлого опыта, сохранившихся в динамической, кратковременной и долговременной памяти [Налчаджян Л. А., 19801. Такой актуализации способствует значительное уменьшение контролирующего влияния (критики), присущего бодрствующему сознанию. При этом во сне активное творчество — «творческие истоки»—не скованно, не ограничено степенью и возможностями получения ощущений и восприятий, поэтому в сновидениях лишенный слуха в течение многих лет слышит, а ослепший — видит. Иначе говоря, в сновидениях сознание, вырвавшись из-под контроля рассудочной оценки соответствия или несоответствия каждого нашего шага с воспринимаемым миром вещей, свободно играя, творит и характеры, и обстоятельства, п настроения, и чувства, а иногда новые идеи, новую музыку, новые стихи [Михайлов Ф. Т., 1976].

Одной из задач изучения загадочной, таинственной, подсознательной творческой деятельности человеческого мозга следует признать решение вопроса о наличии и степени подчиненности мыслительного процесса спящего человека законам формальной логики в той же степени, в которой им подчинено мышление в состоянии бодрствования. Кроме того, остается невыясненным, при каком «качестве сна», в какой его фазе наиболее активна подсознательная творческая деятельность. Обоснованно предположение, что творческий иоиск происходит во время «быстрого» сна. Есть некоторые свидетельства первичного участия «быстрого» сна в процессах обучения. «Быстрый» сон тесно связан с процессами психологической защиты в условиях эмоционального стресса, конфликтов и т. д., что также можно связать с творчеством [Тихомиров О. К-, 1976]. Чрезвычайная быстрота течения ассоциаций в состоянии сна подтверждается тем, что между воздействием причины пробуждения человека и самим пробуждением имеется очень короткий промежуток времени, в который может «вписаться» длительное пространное содержательное сновидение. Например, пробуждение может быть вызвано звонком в дверь или чьим-либо криком. При этом между фактом внешнего воздействия, вызвавшим пробуждение (звонок или крик), и самим пробуждением проходит мгновение. Вместе с тем сновидение, наблюдающееся в это время, может иметь весьма содержательную фабулу. Так, разбуженный криком может видеть во сне, что на его жену напали бандиты, связывают ее, бьют, намереваются увезти и т. п.

На характер и содержание сновидений, помимо идеи или творческой задачи, предшествовавших сиу, влияют представления н понятия, сохраняющиеся в -памяти (подсознании), а также ощущения и восприятия, предшествовавшие засыпанию и сопровождающие сон. Все это питает возникающие подсознательно во сне или в сновидениях суждения и умозаключения, чаще причудливые, нелепые, но в отдельных случаях вполне последовательные, логичные, содержательные, творческие.

Особенности сновидений во многом зависят от глубины сна, т. е. степени изменения сознания. При поверхностном сне значительно чаще, чем при глубоком, можно установить зависимость сюжета сновидения и его развития от внешних причин (разговор, стук, звон), интероцептивных раздражителей (боль, переполнение желудка, чувство голода), содержания переживаний и направленности мыслей, предшествовавших сну.

В соответствии с изложенным предположения, касающиеся характера мыслительного процесса во время сна, значимости и обусловленности сновидений, можно представить себе в двух вариантах. Согласно первому из них, мышление во сне, его содержание, целевая направленность, словесное и образное оформление, возникновение ассоциаций, взаимозависимость между ними и сновидениями беспорядочны, случайны, не отражают каких-либо аналитико-синтетических функций, не соответствуют задачам, замыслам, появившимся в бодрствующем состоянии, не имеют с ними последовательной логической связи. Второй вариант — мыслительный процесс во время сна, протекая в сфере бессознательного, неосознаваемого (вне сознания), активен, целенаправлен, включает элементы анализа и синтеза, а смысл и сюжет сновидений имеют прямую последовательную связь с психической деятельностью во время бодрствования.

Многочисленные психологические исследования, исторические и литературные справки, наши клинические наблюдения подтверждают возможность обоих вариантов: нередко целенаправленное мышление во сне продолжается. Оно слагается из словесных и в большей степени, чем в состоянии бодрствования, образных компонентов. Осуществление его вне сознания затрудняет творческую направленность. Однако преимущественно образный характер и отключение рецепторных раздражений создают условия, облегчающие возникновение ассоциаций, поэтому иногда во сне и в сновидениях разрешаются творческие задачи, казавшиеся неразрешимыми в состоянии бодрствования. Подчеркнем, что во сне могут разрешаться только творческие задачи, поставленные в состоянии бодрствования, в то же время возникать, ставиться, планироваться такие задачи в период сна, по нашему мнению, не могут. По-видимому, включение сновидении в течение физиологического сна в норме почти обязательно. Сновидения могут быть связными, последовательными, напоминающими интересный рассказ.

Весьма знаменательно, что указанные обстоятельства отметил еще А. Маттей (1829). Он писал: «Во сне одна низшая нервная система действует еще на мозг, и тогда действие оной ощущается гораздо более, нежели наяву, так как орудие мысления не развлечено чувствами, то живость идей, сосредоточивающихся в оном, оказывается в большей деятельности».

Истории известно много примеров продолжения во сие предшествовавшей ему мыслительной творческой деятельности. Например, Д. И. Менделеев очень долго не мог найти форму наглядного отображения принципа систематики химических элементов. Утомленный длительными и бесплодными поисками этой формы, он уснул, а во сне увидел таблицу, которую, проснувшись, зарисовал.

Г. В. Ссгалин (1928) считает всякое проявление творчества в сновидении «патологическим эпизодом». Он цитирует некоторых авторов, сообщавших о ряде подобных эпизодов, отмеченных в биографиях ученых, поэтов и др. Так, например, известному египтологу Генриху Бругш Паше, которому долго не удавалось расшифровать группу египетских письменных знаков, решение этой задачи пришло в снов