И вот вы наконец решаете отправиться к великой духовной наставнице, о которой все только и говорят. Расклад таков, что, помедитировав с полчаса у ее ног в компании ревностных духовных искателей (почему же им не удается взять новый старт и все такое?), вы можете задать ей один вопрос. Понятно, что вопрос этот должен быть стоящим: глубоким, осмысленным и наглядно демонстрирующим то, что вами пройден некий метафизический путь, а ваше понимание заметно превышает «средний» уровень. Поэтому при первой же возможности вы, не мешкая и невинно глядя в ее невероятно ясные глаза (она-то уж точно не курит травку «не в затяжку»!), голосом, в котором звучат нарочитые нотки спонтанности, задаете свой вопрос, который вы мысленно репетировали в течение всей медитации и который призван показать, что вы всерьез размышляли на тему собственной бренности и в итоге обзавелись куда более мощным и мучительным страхом. Вы спрашиваете: «А что, если в момент смерти я вдруг поддамся панике – повлияет ли это пагубным образом на состояние моего сознания, отчего мое внимание рассеется, и я не смогу перейти на более высокую ступеньку бытия?» В комнате воцаряется полная тишина. Вы чувствуете, что ваши слова произвели на ревностную толпу искателей ошеломляющий эффект – смысл сказанного отражается на ней чуть ли не графически. В этот момент наставница медленно поворачивает голову, вперивает в вас поистине пронизывающий взгляд и после долгой смысловой паузы, наконец-то, отвечает:
«Друг мой, никогда не паникуйте».
Паника как верх бардака и сумятицы возникает, когда вы позволяете своему уму мчаться вскачь, не разбирая дороги. Вместо того чтобы стреножить его бешеных коней (см. гл. Центрирование ), вы пускаете их в галоп – и вот они уже готовы сигануть с обрыва. Но если бы вы внимательно читали этот Справочник, то наверняка бы вспомнили, что в такие моменты нужно просто отдышаться (см. гл. Дыхание ). Замедляя темп движения и направляя его не вширь, а вглубь, вы вновь оказываетесь в своей нетленной сути, а стало быть, и в полной воинской готовности. Паники же как не бывало.