После какого-то периода смятения и запутанности, переживания становятся всё более и более приятными и начинают постепенно продвигаться к собственному разрешению. И высшей своей точки движение подчас достигает в переживани 'tspog усе/иод или «священной свадьбы», в которой индивид возносится до выдающегося положения, становясь подобным богам и переживая единение с не менее достойным супругом. Этим показывается, что мужская и женская стороны личности достигают своего нового равновесия. Священное единение также может переживаться и как объединение с отображением архетипической фигуры или же переноситься на идеализированную личность из собственной жизни, которая в таком случае проявляется как кармическая супруга или душа-напарница.
В то же время могут случаться переживания, вовлекающие в себя то, что истолковывается юнгианской психологией в качестве символов, представляющих Самость, то есть то надличностное средоточие, которое отражает наше глубочайшее и настоящее естество, и соотносится, но всё-таки не отождествляется во всей полноте, с индуистским пониманием Атмана-Брахмана, Божественного Внутри. В духовидческих откровениях она появляется в виде сияния света неземной красоты, в виде драгоценных камней, жемчугов, сияющих самоцветов или каких-то иных похожих символических образов. Примеры же подобного продвижения от тягостных и болезненных переживаний к открытию собственной божественности можно найти в книгах Джона Перри (Perry, 1953, 1974, 1976) или в нашей книге, посвященной духовным обострениям: «Неистовый поиск себя» (Grof and Grof, 1990).
На этой стадии движения подобные восхитительные переживания истолковываются как личное уподобление божеству, ритуальное вознесение к славе, которое возносит переживание самого себя на высочайшее положение, возможное для человека, или же до состояний превыше всяких уделов человеческих: величайшего вождя, спасителя мира и даже вселенского владыки. Зачастую это соединяется с глубочайшим чувством духовного возрождения, приходящим на смену прежней поглощённости смертью. И в мгновения подобного исполнения и воссоединения у нас обычно возникают видения какого-нибудь идеального образа — образа нового мира, где царят любовь и праведность, где все невзгоды и всякое зло преодолены окончательно. А по мере того, как стихает сила этого движения, личность начинает осознавать, что само поразительное событие было психологическим преображением, которое было ограничено внутренним миром и даже не предполагало никакого необходимого включения внешней действительности.
Согласно Джону Перри, восстанавливающее движение толкает индивида к тому, что Юнг называл «индивидуацией», — к полному осуществлению и выражению собственных глубинных возможностей. Одна сторона исследований Перри заслуживает особого упоминания, так как предъявляет нам, вероятно, самое убедительное свидетельство, опровергающее упрощенческое биологическое понимание психозов. Ибо ему удалось показать, что переживания, которые вовлечены в восстанавливающее движение, в точности совпадают с базовыми темами тех царственных драматических постановок, которые в дни празднования нового года разыгрывались во многих древних культурах.
Во всех этих культурах такие обрядовые постановки, восславлявшие наступление нового года, исполнялись в период возвращения того, что сам Перри называл «ветхим веком воплощенного мифа». В истории этих культур то были века, когда, как считалось, правили воплощённые боги. Примеры таких царей-богов — египетские фараоны, перуанские инки, древнееврейские и хеттские цари, китайские или японские императоры (Perry, 1966). Благоприятные возможности самого восстанавливающего движения и его глубокая связь с архетипической символикой, а также с особыми периодами человеческой истории представляют собою совершенно неопровержимые доводы против тех теорий, в которых эти переживания считаются хаотическими патологическими продуктами воспалённых мозгов.