Анализ характера бредовых синдромов в статике и динамике, т. е. в «поперечном» и «продольном» разрезах, главным образом в психопатологическом, а не нозологическом плане, составляет содержание настоящей и предыдущей глав, в которых отсутствует всестороннее описание особенностей течения того или иного психоза, включающего бредовой синдром. Такой методологический подход позволяет сосредоточить основное внимание на патологии мыслительного процесса, выражающейся в бредовом творчестве, способствует исследованию механизма бредообразования и определению критериев дифференциальной диагностики бредовых психозов, которую целесообразно проводить с учетом нозологической принадлежности психопатологических синдромов. Однако порядок изложения материала остается традиционным — по формам психических заболеваний.

Нозологическую принадлежность синдромов оценивают по трем уровням: бредовые феномены, встречающиеся при разных психозах, хотя и отличающиеся некоторыми особенностями друг от друга (например, паранойяльные бредовые идеи); бредовые феномены, предпочтительно встречающиеся при одном психозе, типичные для него, но возникающие и при других психозах (например, бред ревности при алкогольном и бред ущерба при инволюционном психозе); бредовые феномены, встречающиеся только при одном психозе, специфичные для него и почти никогда не наблюдающиеся при других психозах (например, идеи непомерного богатства, сочетающиеся с выраженной деменцией, при прогрессивном параличе, крайне редко и при ином соотношении симптомов отмечаемые при псевдопараличе органической, чаще алкогольной, но не сифилитической природы).

Бредовые синдромы наблюдаются в разных психопатологических вариантах при большинстве психических заболеваний. Принято считать, что наиболее часто бред входит в структуру шизофренических психозов. Такое мнение справедливо, если речь идет о психозах непомраченного сознания, поскольку при помрачении сознания интоксикационной, инфекционной, психогенной природы почти всегда можно наблюдать те или иные бредовые и трудно отграничиваемые от них галлюцинаторные феномены. Сравнительно часто более или менее выраженные бредовые компоненты выявляются при инволюционных, цереб- росклеротических, старческих, органических, травматических и других психозах. Во всех случаях бредовая симптоматика (основная, стержневая или второстепенная) развивается в сочетании с другими симптомами, типичными или специфичными для данного заболевания.

В предыдущей главе отмечалось, что моносимптомный, не сопровождающийся другой психопатологической симптоматикой бред считался в прошлом и изредка признается в наши дни самостоятельным психическим заболеванием — паранойей. Мы не наблюдали «чистых» моносимптомных бредовых психозов, так как при любом бреде всегда удается установить ту или иную дополнительную психопатологическую симптоматику. Косвенным подтверждением необоснованности выделения «чистых» бредовых психозов, названных паранойей, может служить то, что в течение почти полувека (от Э. Крепелина до В. А. Гиляровского) в качестве примера паранойи приводили одно и то же клиническое наблюдение — психоз «преследуемого преследователя» у больного Вагнера, у которого, якобы, кроме бреда, никаких нарушений психики не наблюдалось.

Различия возникновения, структуры, проявления бредового феномена, особенностей его связей с другими психопатологическими симптомами и элементами психики, в частности интеллектуальной и эмоциональной сферами, при разных психических заболеваниях, находят многие психиатры.

В. X. Кандинский (1885) анализирует психопатологические особенности галлюцинаторных и бредовых феноменов при «идеофрении». Э. Крепелин (1897—1898), классифицируя психические^ заболевания, пишет о том, что те или иные варианты бредового синдрома возникают при определенных психозах: «травматический бред» при нарушениях мозговой ткани, своеобразный бред ревности пьяниц при отравлениях, лихорадочный бред при инфекционных психозах, особый ажитированный бред при сифилитических психозах, параноидный и парафренный бред при эндогенном заболевании, «раннем слабоумии», психогенный бред при реактивных психозах. С. С. Корсаков (1901, 1902) указывает на то, что по характеру бреда можно судить об определенном психическом заболевании, и дает описание бредовых переживаний при «дизноэ». О. В. Кербиков (1949) приводит подробное описание бреда при острой шизофрении. Е. Н. Каменева (1957) подчеркивает дифференциально-диагностическое значение построения бредовых идей, которое часто указывает на конкретную нозологию (например, связный систематизированный бред — на шизофрению, а простой по сюжету, отрывочный бред — на сифилитический психоз). А. Г. Гофман (I960) находит отличительные черты чувственного бреда при алкогольных психозах. Так, он отмечает, что при острых алкогольных параноидах бред по структуре близок к бреду при «дорожных» параноидах, и при острых алкогольных галлюцинозах бред может быть сложнее и разнообразнее, включать идеи не только преследования, но и осуждения, воздействия. С. Лебовичи (1968) описывает особый онирический характер острого бреда с элементами спутанности при инфекционных заболеваниях с фебрилитетом у детей. А. Г. Байбуртян (1975) указывает на образный характер нестойкого, пластичного бреда преследования при алкогольных психозах. Н. Е. Бачериков (1975) пишет о сочетании депрессивно-параноидной и галлюцинаторно-параноидной симптоматики при органических психозах. Г. И. Зальцман (1975) изучает характерные свойства бредовых синдромов не только при шизофреническом психозе, но также при отдельных его формах.

Однако некоторые авторы не соглашаются с наличием специфичности, типичности и даже своеобразия многих бредовых структур для определенных нозологических форм психозов [Кронфельд А. С., 1940; Губер Г., Гросс Г., 1977].