Большую роль в настоящее время играет направление в психологии и психотерапии семьи, связывающее выбор партнера, аттракцию между людьми, совместимость в браке со становлением личности в родительской семье.

Так, один из подходов в этом русле — концепция Робина Скиннера в рамках системной семейной психотерапии — основан во многом на том, что люди при вступлении в брак выбирают друг друга неосознанно, из-за сходства в их семейной истории, в результате чего супругами часто становятся люди с поразительно похожим детством или с тем же набором семейных проблем (в их родительских семьях). Причем, соединяясь с такими людьми, тем самым люди воспроизводят свои же семьи. По мнению Скиннера, выбор подобных себе людей происходит потому, что любой человек постоянно заявляет о себе выражением лица, движениями, то есть языком тела.

Выбор партнера осуществляется в связи со сходством семейных правил относительно плохих и хороших эмоций, с тем, какие чувства (гнев, зависть, ревность и т. п.) в родительской семье принято было считать несуществующими («были спрятано за ширму», по терминологии Р. Скиннера). Экспериментальным примером, подтверждающим эту концепцию, является американское упражнение «Семья как система», проводимое в психотерапевтических группах, где участникам предлагается выбрать себе партнера, применив к нему критерий сходства с кем-нибудь из родственников. При этом неизменно оказывается, что люди, которых никто не выбирает в группе по критерию сходства с кем- либо из членов семьи, воспитывались либо у приемных родителей, либо в сиротских приютах. Все они с раннего возраста ощущали свою отверженность и каким-то непостижимым образом — но безошибочно — «находят» друг друга в группе.

Важным аспектом в подходе Р. Скиннера является тот факт, что взаимное притяжение испытывают люди с похожей семейной историей, а конкретно — узнавшие те же трудности на одной из ступеней развития или пропуска одной из ступеней в своем развитии.

Скиннер отмечал, что существует несколько ступеней развития личности: 1.

Самая ранняя стадия, когда для ребенка необходимы преданная любовь и забота матери. Недостаток материнской заботы в детстве приводит у женщин к неумению ухаживать за собственным ребенком. 2.

Тяга ребенка к свободе, независимости, когда вместе с родительской любовью необходим также контроль (вклад отца) — обучение самодисциплине и твердости. Индивиды, пропустившие эту ступень, не признают власть и необходимость дисциплины. 3.

Обучение взаимодействию с другими детьми, необходимость делиться (большая роль братьев и сестер), постоять за себя, если дразнят. Единственные дети позже сталкиваются с трудностями в общении со сверстниками. 4.

Узнавание противоположного пола — общение со сверстниками в подростковых группах; у лиц, пропустивших эту стадию, в дальнейшем отмечается страх и неловкость в общении, необоснованные ожидания, что приводит к сильным разочарованиям в супружеской жизни. 5.

Обретение независимости от родителей. Те, кто не прошел этот этап, обычно пытаются обратить в «родителя» мужа или жену.

По мнению Р. Скиннера, если пропущена одна из ступеней и упущения не восполняются, то эмоции, с которыми человек не научился справляться на этой стадии, он начинает считать для себя «неудобными» и притворяется, что их нет (то же происходит, если в родительской семье на эти чувства налагалось табу). Восполнить пропущенную ступень (ступень самоконтроля) некоторым людям удается во время службы в армии (в Великобритании) или в психотерапевтических группах.

«Двое, потянувшиеся к супружеству, имеют похожую семейную І историю, то есть пропустили ту же самую ступень развития, поэтому j

у НИХ вытеснены те же ЭМОЦИИ, которые ОНИ не научились контроли- I

ровать на пропущенной ступени развития, следовательно, у них будут \

трудности с теми же эмоциями, то же самое ”за ширмой”. Их привле- |

кает то, что у них одно и то же ”за ширмой” и ”на витрине”. С другой стороны, люди выставляют на всеобщее обозрение все качества, эмоции, которые их семьи поощряли с малых лет, которыми полагалось любоваться. И более того, в партнере, на взгляд каждого, нет эмоций, которые прятались (табуировались) у них в семьях. Важно то, что партнер тоже совершенно не одобряет подобные эмоции» (Скиннер Р., Клииз Д., 1995, с. 35).

Другими словами, партнеры научены своими семьями не замечать того, что «за ширмой», поэтому и не видят недостатки друг друга.

Скиннер подчеркивает, что со временем, при совместной жизни, партнер предстает не тем человеком, с которым вступают в брак. Но если «спрятано» то же, что и у нас, это счастье, по мнению психотерапевта, так как люди могут с большим пониманием отнестись друг к другу. Вследствие этого любимые ка жутся созданными для нас, мы им доверяем. Нам кажется, что они понимают наши слабости и все равно нас принимают. «Они — чего мы боимся — не жаждут пригвоздить нас к позорному столбу за наши "потаенные чувства". Чутье подсказывает нам, что человек нас поймет, возможно, сделает нас целостнее» (Там же, с. 50).

Интересно, что распространенный пример супружеских отношений с традиционным распределением ролей и функций, который на первый взгляд построен на отношениях комплементарности (взаимодополнительности), Р. Скиннер также рассматривает как пример сходства установок родительских семей. Брак со стереотипными мужскими и женскими ролями Скиннер условно называет «кукольный дом» (по одноименной драме Г. Ибсена). Здесь муж — большой, сильный мужчина, жена — слабая, беспомощная, маленькая женщина, она инфантильна и несамостоятельна. Скиннер считает, что они выбирают друг друга, так как подходят, как верный ключ к замку: она как раз того сорта женщина, какую держали за достойный восхищения образец в его семье, а он — именно того типа мужчина, какой был одобрен в ее семье. Это они оба осознают, вдобавок — на бессознательном уровне — он доверил ей свою «детскую» долю, она ему взамен — свою силу и взрослость.

В исследовании московского психолога Т. И. Дымновой (1998), направленном на выявление зависимости характеристик супружеских семей от родительских, было обнаружено, что немаловажную роль при создании и дальнейшем развитии молодой семьи играют родительские семьи, причем это влияние сказывается также на стабильности и благополучии супружеской пары.

Проведенное автором исследование позволило рассмотреть процесс естественного воспроизводства семьи в обществе: дети из благополучных семей неосознанно предпочитают друг друга при брачном выборе. Такие пары создают семью соответственно функциональному уровню родительских семей, что обеспечивает высокий уровень жизни им и высокий уровень жизнеспособности их детям.

Аналогичный же выбор (по схожести семей) как бы удваивает невротическое поведение супругов из неблагополучных семей, что может приводить к разводам, к проблемам в развитии детей и, как следствие, к самоуничтожению популяций, снизивших жизнеспособность вследствие травматизации социальными катаклизмами (ДымноваТ. И., 1998). Вероятно, небезосновательным было высказывание Платона о том, что «при заключении брака нужно знать, из какой семьи молодой человек берет жену, или в какую семью родители отдают свою дочь». Полученные данные подтверждают, что знания подобного рода действительно важны, более того, они оказывают существенное влияние на дальнейшее формирование и развитие семьи.

Таким образом, результаты исследования Т. И. Дымновой во многом перекликаются с представлениями Р. Скиннера. Данные опроса настолько значительны и интересны, что нам кажется совершенно необходимым рассмотреть их подробно.

Автор исследовала российские семьи в четырех поколениях для сопоставления и выяснения диагностируемых отличий семейных ситуаций разведенных супругов и супругов в стабильном браке. Выборка состояла из 800 роди тельских семей исследуемых — студентов педагогического вуза. Респонденты представляли собой группу, однородную по образовательному уровню и возрасту: это 18—24-летние девушки и юноши, рожденные в конце 60-х— начале 70-х годов XX века (первое поколение в схеме). Второе поколение — их родители, преимущественно дети военных и послевоенных лет. Третье поколение — дедушки и бабушки — дети годов индустриализации и репрессий. Четвертое поколение — прадеды и прабабушки — дети конца XIX столетия, брачный возраст которых совпал с периодом революционных преобразований.

Параллельно был проведен ретроспективный анализ влияния структурных, чаще насильственных (репрессии, Великая Отечественная война) изменений в семье на последующую семейную ситуацию в трех-четырех поколениях (в контексте социальной ситуации в России XX века).

Опрошенные были разделены автором на три группы: I — стабильная супружеская пара со стажем семейной жизни от года до трех лет; II — разведенные супружеские пары с аналогичным стажем; III — пары женихов и невест.

Сопоставление структурного состояния родительских и супружеских семей в исследовании Т. И. Дымновой показало их явную зависимость. Так, 72% супругов стабильных семей происходили из полных семей, в то время как в числе разведенных выходцы из полной семьи составляли всего 20%. Разведены родители обоих супругов были лишь в 4% случаев у лиц, сохранявших стабильный брак до 3 лет и у 20% разведенных молодых людей. Разведены родители одного из супругов — в 24% случаев стабильных союзов и в два раза больше у молодых людей из распавшихся браков. Характерно также, что для I группы (стабильных молодых семей) прародители третьего поколения относительно мало пострадали от социальных катаклизмов и в большинстве своем их семьи сохранились структурно, среди супругов (бабушек и дедушек I группы) мало вдовых.

Нам кажется, что результатом высокой сохранности прасемей и родительских семей, вероятно, и явилось относительное благополучие молодых людей этой группы: получение ими высшего образования (обучение в вузе), а также создание на данном этапе сохранных семей (стабильные семьи студентов). Для прадедов и прабабушек этой группы, по данным Т. И. Дымновой, характерна социальная однородность.

Для группы лиц из распавшихся браков (II группа) характерен развод родителей обоих супругов; а если развелись родители только одного из супругов, то у второго супруга в родительской семье наблюдались структурные нарушения другого рода: вдовство, внебрачный ребенок и т. п. Повторяем, что полных родительских семей у разведенных студентов оказалось меньшинство (20%). В других случаях в семьях второго и третьего поколений распространены незарегистрированные браки (сожительства), внебрачные дети, конкубинаты (мужчина, состоящий в браке и имеющий детей, сожительствует с другой женщиной и имеет от нее детей), повторные браки и т. п. Очень примечателен тот факт, что в 6% случаев (из II группы) сведения о родительской семье одного из супругов не восстановлены. Т. И. Дымнова по этому поводу резонно замечает, что это говорит о том, что люди женятся и разводятся, так ничего и не узнав о семье супруга, о его корнях; а также о том, что брак для них не ассоциируется с ответственностью перед предшествующими поколениями за то, как им удаст ся передать «эстафету жизни» детям и внукам. Многие не знали не только о корнях бывшего супруга, но и о собственных. Так, среди разведенных только четвертая часть имела относительно полные сведения о своих бабушках и дедушках, а о четвертом поколении менее 10% опрошенных имели лишь частичные сведения.

Вероятно, эти закономерности можно было бы рассмотреть и в историческом аспекте: представители третьего и четвертого поколений, мало пострадавшие от войн и репрессий и других катаклизмов в стране, прожили более благополучную жизнь — у них были стабильная семья, работа, образование, и эти структурные особенности передались до первого (согласно обозначениям Т. И. Дымновой) поколения, так как эти условия обеспечили воспитание благополучных внуков и правнуков (нормальное детство и юность в семье, получение образования, квалификации, мотивированный общечеловеческими ценностями выбор супруга).

В то же время те люди из третьего и четвертого поколений, которые пострадали от войн, репрессий и разрухи в стране (сироты, выросшие без отца или обоих родителей, подростки, угнанные в Германию), имели гораздо меньше возможностей выстраивания стабильной в целом жизни: у них были трудности получения образования в рамках хотя бы средней школы, освоения интересующей специальности, достижения высокой квалификации, меньше шансов создания семьи с любимым человеком, больше вероятность распада семьи от общей нестабильности личности.

Пример

Для иллюстрации высказанного положения можно провести династический анализ одной из распавшихся молодых семей (менее 2 лет семейного стажа). Собранные сведения по семьям второго и третьего поколений ясно показывают распад семей в той и другой «династии» — в третьем поколении у обоих супругов предки (деды) были репрессированы и погибли, то есть семьи были разрушены (вдовство бабушек). Во втором поколении произошел распад семей у обоих супругов вследствие разводов. В одном случае развод произошел из-за измен отца, после чего мать больше не вступала в брак, растила дочь с 2-летнего возраста с помощью бабушки (своей матери). В другой семье после развода мать вступила в повторный брак: таким образом, до восьми лет у сына был родной отец, а в подростковом возрасте в семье появился отчим.

В первом поколении попытка построения семейных отношений оказалась неудачной (на стадии адаптации) — произошел разрыв отношений еще до рождения ребенка, а затем и развод по инициативе жены. На самом деле, в этом случае была сложность выбора супруга — затянутое вступление в брак мужа, оба самостоятельно не могли найти жениха (невесту). У обоих супругов не было позитивной модели развития супружеских и семейных отношений в лице родительской семьи, что очень осложняло взаимодействие пары (так, самые незначительные различия в привычках и образе жизни воспринимались обоими как драма). Очень затруднял построение семейных отношений тот факт, что оба были единственными детьми из неполных семей и имели сильные эмоциональные связи с собственными матерями. Семья в данном случае (что достаточно типично) имела как бы «квадратную» структуру «пожилая мать (свекровь) — взрослый сын (муж) — молодая женщина (жена) — пожилая мать (теща)», причем «вертикальные» эмоциональные связи по типу «мать — взрослая дочь» были сильнее, чем «горизонтальные» (супружеские), а связь (взаимодействие) «свекровь — невестка» очень конфликтной. Очевидно, что такая семейная структура не может быть достаточно стабильной.

После рождения ребенка семья приняла более уравновешенную, но неконструктивную для будущего структуру «бабушка — молодая мать — внучка» и отдельно «пожилая женщина и ее взрослый сын». Таким образом, произошло как бы социальное наследование материнского типа семьи «бабушка — мать — дочь», которое имело место по материнской линии во втором поколении династии, также с малолетства дочери. Можно сказать, что построение семейных отношений происходит по типу родительских — в данном случае молодая женщина, выросшая без отца, хорошо представляет себе отношения в материнской семье, перед ней есть модель таких отношений, а кроме того, неосознаваемое чувство, что можно вырастить ребенка в семье «бабушка — мать — дочь». И хотя на осознанном уровне (в виде высказываемых пожеланий) ей бы хотелось создать свою семью с идеальным (в духе телесериалов) мужем, у нее нет модели поведения в отношениях «муж и жена» (можно сказать, что из ее опыта родительской семьи не совсем понятно, зачем вообще мужчина в доме). Соответственно, молодой муж все время чувствует себя лишним в сплоченной семье «мать — дочь» и отношения закономерно «скатываются» к модели «бабушка — мать — внучка» еще с младенчества родившегося ребенка, как это и было в родительской семье по материнской ЛИНИИ.

Если рассматривать династическую линию молодого мужа, то можно увидеть, что опыт его родительской семьи также оказывается деструктивным (в раннем детстве полная семья, развод родителей, отчим, снова развод, в юности жизнь беспризорная из-за работы матери на севере) и ничем не может помочь ему при построении взаимоотношений с молодой женой. Сказывается и положение его как единственного ребенка в родной семье — вследствие этого его упреки жене в нелогичности, избалованности, привязанности к матери, нехозяйственности (по сути, речь идет об отсутствии понимания психологии женщины). Молодому супругу хотелось бы «жить в семье» (на декларируемом уровне), но как бы в уже готовой, хорошо функционирующей семье, не прикладывая усилий (например, в помощи по уходу за новорожденным ребенком, во внимании к заболевшей жене).

В данном случае произошел династически усилившийся распад семей в каждом следующем поколении (вначале вынужденный — из-за социальных катаклизмов и вдовства, затем — как закрепление негативной модели семьи). Следует сказать, что в результате нарушения в первом поколении (молодой семьи) были уже в фазе создания семьи — брак был заключен по сватовству (при посредничестве), то есть молодые люди испытывали затруднения при знакомстве и самостоятельном создании семьи.

Другой пример показывает, как династическая история семьи в трех поколениях приводит к еще худшему результату (к сожалению, достаточно типичному в нашей стране).

Пример

В этом случае в третьем поколении произошел развод из-за послевоенной диспропорции полов (у мужчин — неограниченные возможности адюльтера, конкубинатных союзов, при этом женам оставалось или терпеть и молчать, «не замечая», или разводиться, проявляя принципиальность). Прародители (бабушка и дедушка), прошедшие вместе войну, развелись из-за послевоенных внебрачных связей супруга; бабушка «не могла терпеть грязь», хотя ее муж не хотел развода.

Во втором поколении развод родителей произошел из-за внебрачной связи и ухода мужа в другую семью, затем — смерть матери. Первое поколение — внучка, воспитываемая с 13 лет бабушкой, вступает в «гражданский брак», после чего следует «добрачный развод»; не замужем до 30 лет с явно отрицательной установкой на брак и детей (громогласно говорит о сложностях содержания маленьких детей и о том, зачем вообще регистрировать брак и т. п.). При этом проявляет непоследовательность — она находится в постоянном стремлении знакомиться с молодыми людьми, занята поисками мужа в России, Прибалтике и в Германии.

Возвращаясь к статье Т. И. Дымновой, можно отметить, что автор в качестве психологической причины такого воспроизводства структуры семей из поколения в поколение рассматривает тот факт, что семья является первичным и необходимым условием формирования эмоционально стабильной, жизнеспособной и творчески ориентированной личности, поскольку базовые структуры психики человека формируются преимущественно на довербальном этапе в пренатальный и постнатальный периоды, когда ребенок находится в полной зависимости от родителей и требует условий, соответствующих его базовым потребностям. В своем объяснении автор цитирует К. Г. Юнга, замечая, что ребенок в условиях адекватно функционирующей семьи оптимально удовлетворяет витальные потребности: у него развиваются природные способности, потенции, независимость, формируются положительные эмоциональные установки к окружению, доверие, которые мотивируют стремление к кооперации, сотрудничеству, творчеству; он высокоадаптивен, имеет комплементарные образы отца и матери, позволяющие сделать правильный брачный выбор и воспроизвести адекватные родительские отношения в своей семье (Юнг К. Г., 1995).

По словам Дымновой, дети в неполных семьях не имеют для идентификации полноты взаимодополняющих родительских образов, вследствие чего у них не развиваются необходимые для семейной жизни свойства личности. В таких семьях у детей формируются разрушительные тенденции, которые начинают доминировать и мотивируют дезадаптивные, деструктивные формы поведения. В дальнейшем это может приводить к дезадаптации в семейной жизни. Поведение таких молодых людей может носить не адекватный реальности характер, поскольку мотивируется бессознательной потребностью завершить блокированное несоответствующими условиями развитие. У человека могут проявляться особенности поведения, свойственные возрасту той стадии, на которой произошла задержка развития. Это мешает ему адаптироваться к конкретным условиям жизни, поскольку его субъективная реальность доминирует в силу того, что его бессознательное (Ид) направляет жизненную энергию на то, чтобы привлечь внимание к комплексам человека, требующим своей разрядки.

Так, в нашем примере неудавшегося брака характерна история молодой женщины из неполной семьи (в результате развода родителей), которая воспитывалась матерью с негативным отношением к отцу. Распространение этого подсознательного чувства на мужчин вообще приводит к тому, что уже в своей семье она при малейших неизбежных жизненных неурядицах переносит свои негативные установки в отношении мужчин на молодого мужа, а, с другой стороны, ведет себя не как взрослый человек (выполняя роль жены), а как маленькая девочка, нуждающаяся в опеке и, по существу, в отце. Брак с единственным сыном из неполной семьи (также в результате развода родителей) оказывается неуспешным, так как молодой муж, со своей стороны, ведет себя при возникновении конфликтов и просто противоречий как подросток, нуждающийся в материнской заботе и поддержке при отсутствии склонности к пониманию, мудрости и терпению, необходимых взрослому мужчине в семейной жизни.

И все же чисто психологические причины «наследования» неблагополучия семей следовало бы дополнить социально-психологическими и социальными причинами, о которых мы уже упоминали. Так, семья с одним родителем (например, мать-вдова и двое детей) дает молодому человеку меньше шансов выйти в жизнь с нормальным «багажом» возможностей — часто детям из неполных семей приходилось раньше начинать работать из-за материальных трудностей, необходимости поддерживать младших сиблингов. Вследствие этого их жизнь была полна дополнительных забот. В особенности, нам кажется, такая ситуация негативным образом сказывается на матримониальной участи женщин. Последствием формирования в неполной родительской семье оказывается или низкая квалификация, или совмещение учебы и работы, что у женщин нередко приводит к одиночеству или к более позднему вступлению в брак (не всегда при оптимальном выборе партнера). Объяснением этому может служить предположение о том, что те силы, которые в нормальных условиях развития (в число которых входит возможность учебы, материальная и моральная поддержка родителей, стабильный образ жизни, в том числе устроенный быт — «есть где жить») у девушек уходят на общение, устройство личной жизни и вступление в брак, при неблагоприятных условиях (отсутствие родительского тыла) полностью или частично тратятся на элементарную социальную адаптацию.

Хорошей иллюстрацией сказанного являются судьбы главных героинь фильма 1960-х годов «Женщины» (сюжетная линия которого — приезд в город из деревни одной из героинь, работа домработницей, затем на фабрике, общежитие, роман и внебрачная беременность, аборт, бесплодие и личная неустроенность, отчасти из-за послевоенной диспропорции полов) и фильма 1980-х «Москва слезам не верит» (одинокое материнство, совмещение работы и учебы у главной героини фильма).

Пример

Примером влияния социальных факторов на стабильность брака может служить небольшая династическая история трех поколений. Детство женщины, родившейся после войны, прошло в трудных материальных услови ях — ее мать одна после смерти отца растила двоих детей (еще двое детей умерли во время войны). Примерно в конце 1950-х годов она, еще будучи школьницей, оказалась вместе с матерью и братом в автобусе, кондуктор которого за невозможность оплатить проезд высадила их задолго до конца пути. Мать в отчаянии сказала детям: «Вот брошусь с моста, и живите как хотите». Девочка восприняла эти слова всерьез и очень испугалась, что мать утопится, в то время как брат впоследствии флегматически ей заметил: «А я знал, что ничего она не будет такого делать».

После окончания школы дочери пришлось работать; без отрыва от производства в более позднем возрасте, чем ее сверстницы, она училась на вечернем отделении вуза по специальности «архитектор». Замуж вышла после 30 лет. Мотив вступления в брак с будущим мужем объясняла спустя много лет так: «Думала, раз рабочий, то хоть заработок хороший», то есть изначально мотивом была не любовь и духовная близость, а рассудочное решение жить семейной жизнью. Родилось трое детей, о которых она очень заботилась, уделяя большое внимание их творческому развитию. Дети еще в дошкольном возрасте занимались танцами, иностранным языком, рисованием, в дальнейшем — учились в музыкальной и художественной школах. Мать очень вдохновляла детей, подмечая и подчеркивая их способности, отстаивала их интересы перед учителями. К мужу отношение постоянно было неуважительное (ставила ему в вину эгоизм, пассивность — зарабатывала и зарабатывает на жизнь сама). Летом и на каникулах о детях заботилась мать мужа — они проживали у нее на даче или дома. Однако эта помощь всячески игнорировалась и сводилась к нулю («Это я ее кормлю»). Спустя 12 лет брак распался по инициативе жены. Фактически муж и его мать (мать жены скончалась давно) продолжали участвовать в воспитании детей (муж «вызывался» разведенной женой на родительские собрания в школе или побыть вечером и ночью с детьми, когда у нее срочная работа). Дети очень уважают мать; дочь (средний ребенок) была очень привязана к отцу и бабушке, несмотря на постоянное (при детях) порицание мамой отца и бабушки и подчеркивание своей жертвенности («А я одна» — то есть без чьей-либо помощи воспитывает детей).

В настоящее время обе дочери учатся в вузах, сын — в школе, мать семейства очень успешно адаптировалась и работает, не меняя творческую профессию, что достаточно сложно для многодетной женщины в наше время, причем ей пришлось повышать квалификацию (проектирование зданий с использованием компьютера). Отец семейства скончался.

В этом примере, как нам кажется, явно заметно среди прочих факторов нестабильности семьи роль неблагоприятного «старта» — вступления в брак хотя и с сильными мотивами устройства семьи и детоцентризма (скорее, чадолюбия), но по рассудочному мотиву, а не по любви. В свою очередь, в этом сказались социальные факторы — трудности материального свойства в родительской неполной семье.

У мужчин неблагополучие в родительской семье (смерть родителей, безотцовщина) также сказывается на устройстве собственно семейной жизни (как и на жизни в целом). Полная (как у сирот) или частичная (в случае необходимости усиленной работы матери в неполной семье) безнадзорность может вызы вать ту или иную степень дезадаптации: в лучшем случае — незаконченность образования, низкая квалификация, в худшем — алкоголизация, уголовные преступления. Общий жизненный успех и стабильность обычно сопряжены и с более успешным построением семейных отношений. Социальная дезадаптация и деградация никоим образом не способствуют успеху во вступлении в брак и в сохранении брачно-семейных отношений.

С другой стороны, наличие стабильной родительской семьи (даже в другом городе) в целом помогает молодым людям устроить как свою профессиональную, так и личную жизнь.

Невозможно обойти вниманием тот факт, что при анализе семейных ситуаций III группы в исследовании Т. И. Дьімновой («женихов и невест», обучающихся в педвузе) проявился факт схожести ситуаций молодых людей (тогда как все влюбленные уверены, что встречаются случайно). Это вновь перекликается с теорией Р. Скиннера, причем данные, полученные в исследовании на российском материале, сходны с теми, которые наблюдали психотерапевты в Великобритании. Молодые люди неосознанно предпочитают партнеров из семей, идентичных родительской по значимым параметрам: стабильности, структуре, стилю межличностного взаимодействия.

Т. И. Дымновой получены данные о прямой зависимости супружеских семей от родительских (/* = 0,9) по основным показателям: полная родительская семья, неполная родительская семья по причине смерти одного из супругов (вдовство), развод у родителей, дети от второго брака, дети, воспитанные близкими родственниками, или усыновленные дети; дети, воспитанные вне семьи. В результате супружеские семьи в подавляющем большинстве аналогичны родительским: особенности родительских семей прослеживаются в семьях детей, хотя этот факт редко осознается.

Автором проведен также анализ степени адаптивности поведения и стиля межличностного взаимодействия в родительских и супружеских семьях. Оказалось, что для супругов, чей брак является стабильным, характерна модальность адаптивного поведения по всем типам, кроме покорно-застенчивого, который отражает такие особенности, как скромность, застенчивость, склонность брать на себя чужие обязанности. Для разведенных супругов (за исключением мужчин первого поколения) характерна конфликтогенная степень выраженности властно-лидирующего типа взаимодействия; при этом у мужчин второго поколения преобладает низкая степень выраженности покорно-за- стенчивого типа поведения. Кроме того, у женщин как первого, так и второго поколений выявлена конфликтогенная степень выраженности ответственновеликодушного стиля взаимодействия. Такие женщины, отмечает автор, слишком активны в отношении окружающих, навязчивы в своей помощи, склонны принимать на себя ответственность за других (лишая их возможности естественного самосовершенствования), они заботятся о других в ущерб себе и тем самым невольно делают других обязанными себе, что может вызывать желание прекратить отношения, если не удается установить равноправное и равнозначное взаимодействие. Если такое поведение матерей третьего-четвертого поколения, живших в условиях социальных катаклизмов, было оправданным, то теперь оно оказывается конфликтогенным.

Таким образом, замечает автор исследования, проблемы адаптации и взаимодействия современной семьи сосредоточены в сфере распределения власти: лидерства, подчинения, контроля и ответственности.

К этому же направлению, которое можно условно назвать «становление личности в родительских семьях — совместимость в браке», относятся теории, рассматривающие позицию ребенка в семье (по порядку рождения) как фактор его дальнейшей жизни, включая супружество.

Известно, что в дополнение к другим факторам, участвующим в формировании личности, важное влияние на всю последующую жизнь оказывают порядок рождения и ролевая позиция в родительской семье. Так, например, установлено, что старшие дети в семье обладают некоторыми общими характеристиками: ориентацией на достижение, качествами лидера. Другим ролевым позициям также присущи свои отличительные признаки. Например, младший брат сестер будет иметь иные личностные особенности, чем младший брат братьев. То есть разное положение в родительской семье ведет к существенным различиям личности детей одних и тех же родителей.

Австралийский психолог Уолтер Тоумен изучил тысячи нормальных семей и обнаружил, что люди, занимающие одинаковые позиции в структуре семьи, имеют тождественные характеристики.

Работы У. Тоумена были повторены многими исследователями, что привело к получению сходных результатов. Другие авторы пытались спорить с ним по некоторым вопросам или, как Луцилл К. Форер и Альфред Адлер, использовали иные подходы для объяснения этих фактов.

Вопрос о порядке рождения непосредственно связан с вопросами совместимости в брачной паре. Представитель школы системной семейной терапии Рональд Ричардсон (1994) пишет, что при прочих равных условиях некоторые пары уживаются лучше других потому, что их ролевые позиции удачно дополняют друг друга. Хорошее взаимодополнение обычно означает воспроизведение одних и тех же условий в отношении возрастов и ролей, к которым каждый привык в своей родной семье. Например, младшая сестра братьев лучше взаимодействует со старшим братом сестер. Такое соотношение возрастно-роле- вых позиций наиболее комфортно для обоих, так как это наиболее привычная для них ситуация: они хорошо знают, как себя вести в ней; с другими партнерами выстраивать дружеские или супружеские отношения им сложнее.

Сторонники этого подхода считают, что, поскольку большая часть представлений о жизни зависит от занимаемого места среди братьев и сестер, то и в последующей жизни человек будет испытывать наименьшие трудности, когда это место сохранится и во взрослых отношениях в той или иной форме. Если же он оказывается в ситуации, в корне отличной от той, к которой привык в детстве, то обычно сталкивается в ней с наибольшими трудностями. Даже если обстановка в родной семье была крайне неблагоприятна, она все-таки ближе, и большинство людей предпочитают известное зло неизвестности, так как умеют лучше справляться с этим известным злом.

Р. Ричардсон отмечает, что часто наблюдается несовпадение того партнера, о котором мечтают, и того, кто позволяет наиболее точно повторить обстановку в родной семье. Людей часто привлекают знакомые, в которых они находят много общего с самими собой. Так, двое старших детей обычно симпатизируют друг другу, способны разделить общее бремя, каждый может чувствовать, что нашел в другом близкую душу. Однако, прожив некоторое время вместе, они обнаруживают, что, хотя их души близки, они находятся в постоянном конфликте из-за лидерства в семье (по выражению Р. Ричардсона, «кто в доме хозяин»). С другой стороны, брак двух «младших детей», не имевших в родной семье сиблингов противоположного пола, оказывается во многом неудачным, так как каждый из супругов не имел опыта заботы о других и повседневного общения с детьми противоположного пола. Например, младший брат братьев с трудом понимает психологические особенности девочек и привык, чтобы в семье заботились о нем больше, чем о ком бы то ни было.

Р. Ричардсон, в основном на основании исследований У. Тоумена, пишет, что особенности взаимосвязи характера детей от порядка их рождения зависят еще и оттого, какого пола были младшие или старшие сиблинги. Так, старшая сестра братьев может иметь черты, отличные от старшей сестры сестер.

Старшая сестра братьев — обычно сильная, реалистичная, независимая женщина. Она хорошо понимает мужскую психологию, так как с детства каждый день наблюдала младших братьев. Мужчинам нравится старшая сестра братьев, поскольку она — «славный малый», по выражению Р. Ричардсона, и не конкурирует с ними. Она в психологическом плане может заменять им мать, поэтому мужчины не могут думать о ней романтически. В современных семьях обычно один, реже — двое детей, поэтому все описываемые закономерности сглажены. Но если у женщины было много младших братьев, ей в ее личной, взрослой жизни бывает трудно остановиться на одном мужчине, необходимо, чтобы их вокруг было много. Даже выйдя замуж, она часто поддерживает дружбу с другими мужчинами в виде своеобразного опекунства над ними. В своей супружеской жизни такая женщина легко может управлять своим мужем, вне зависимости от статуса, которого тот достигает, так как в детстве ей приходилось присматривать за мальчиками (младшими братьями) или даже командовать ими.

В качестве мужа старшей сестре братьев с точки зрения комплементарнос- ти позиций идеально подходит младший брат сестер. Оба привыкли к такому распределению ролей («лидирующая, заботящаяся сестра — опекаемый брат»). Она может вести и воспитывать его без особых возражений с его стороны. Считается, однако, что у него могут быть трудности с ней как с женой.

Старший брат братьев — неудачная пара для старшей сестры братьев, так как вероятен постоянный конфликт из-за распределения власти в семье. Появление детей снимает напряжение, так как оба «старших ребенка» любят маленьких.

Следует отметить, что данная закономерность (совместимость по компле- ментарности порядка рождений) может не наблюдаться в случае совсем небольшой разницы между