Как правило, уже в начале ускорения развития сексуальной потребности имеется определенный сексуальный сценарий^ Он может быть сформирован не только в результате непосредственного сексуального контакта: определенную роль здесь может сыграть также и подростковый онанизм, так как последний в период юношеской гиперсексуальности может сопровождаться активным воображением, просмотром фото- и видеоматериалов, подглядыванием, разглядыванием собственного тела, или различными манипуляциями с ним. В любом случае формирование половой потребности предполагает ее активное осознание.
Развитие потребности идет через ее удовлетворение. Так как в данном возрасте непосредственное удовлетворение половой потребности затруднено, то оно замещается воображением. Вообще, с началом интенсификации полового развития начинается и интенсивное фантазирование, причем не только на сексуальные темы. Как бы возвращается состояние фантазирования периода до 5-7 лет, только на более высоком уровне. Внутренний мир подростка в этот период складывается из нескольких устойчивых грез в которых он воображает себя тем, кем хочет быть. Такие устойчивые грезы, продолжающиеся длительное время, до нескольких лет, словно многосерийный кинофильм или длинный роман, сочиняемый для себя, имеют во всех случаях несколько общих признаков.
1 Термин введен Джоном Ганьоном и Уильямом Саймоном. Сексуальный сценарий предопределяет возможный и предпочитаемый тип сексуального партнера, эротические стимулы, требования к месту, времени и ситуации полового сближения и способы его обоснования и оправдания [18,68].
Во-первых, они цикличны, т.е. состоят из повторяющихся последовательностей одних и тех же воображаемых действий, совершаемых фантазирующим^ причем в различных ситуациях, что соответствует очередному удовлетворению потребности.
Во-вторых, в них присутствуют постоянные герои, или герой, взятые из жизни, кинофильмов, книг или самостоятельно придуманные, которым фантазирующий демонстрирует свои действия и которые являются их участниками. В случае сексуального фантазирования таким героем может быть воображаемый сексуальный партнер, выступающий в качестве объекта приложения действий и в качестве их свидетеля (например, подвигов в его честь).
В-третьих, имеется инфраструктура грезы (мне больше нравится название: география фантазии, но термин инфраструктура, конечно, точнее). Это
воображаемый мир, в котором разворачиваются те или иные события. Этот мир подчиняется главному требованию: он должен вместить в себя все объекты, которые могут стать предметом потребности фантазирующего, и позволять совершать с ними желаемые действия. Он также должен позволять решать в воображении проблемы, возникающие в реальной жизни данного человека.
В-четвертых, в этом мире сам фантазирующий занимает определенное социальное положение (имеется соответствующая социальная среда), позволяющее совершать желаемые действия и решать проблемы, возникающие в реальной жизни.
В-пятых, и это самое главное: в грезах присутствует сам объект, на который направлена потребность. Часто этот объект и воображаемый мир могут быть тождественны (бытовое фантазирование), или могут быть тождественными предмет потребности и социальное положение с подтверждающей его инфраструктурой. Но это -- частные случаи. Отметим, что предмет потребности всегда принадлежит инфраструктуре и является ее порождающим элементом.
Великолепным материалом для изучения детского фантазирования является детская литература, описывающая фантазирующего ребенка или подростка. Имеется множество книг на эту тему. Вполне применим здесь метод контент- анализа.
В случае Александра порождающий элемент инфраструктуры сам выступил предметом фантазийного конструирования. В других случаях он может заимствоваться в готовом виде чаще всего из массовой культуры. Тогда девочки «влюбляются» в образы актеров, певцов и т.п.(вспомним популярную одно время песенку: «Ален Делон говорит по-французски»), то же касается и юношей.
В воображении Александра возникла девушка никогда не существовавшая в жизни, которая владела его сознанием, по крайней мере, несколько месяцев. Мне ужасно хотелось ее увидеть. Я просил Александра нарисовать ее, но он отказался: образ не был стабильным, он уточнялся, изменялся в некоторых деталях, за ним не было одного конкретного человека. Тогда я попросил ело - весный портрет. Ведь некоторые основные детали не могли изменяться, например, цвет волос. Он дал словесный портрет, который я не буду здесь воспроизводить, чтобы не занимать место.
Кстати, повторяющийся элемент фантазии легко позволяет вскрыть первичную потребность, вызвавшую ее.
Отметим лишь главное. Воображаемый идеал ничем не был похож на ту девушку, которую потом полюбил Александр. Во всех случаях, когда воображаемый идеал обсуждался с другими исследуемыми, повторялось то же самое. Можно сделать вывод, что воображаемый идеал -- это не прообраз, по которому потом подбирается возлюбленный или возлюбленная. Случаи такого сходства, если можно предположить их существование, вероятно, очень редки.
Процесс конструирования воображаемого идеала подчинялся в случае Александра следующим правилам. I. Придуманная девушка не должна быть похожа на ту девочку, хозяйку квартиры, правда, оказалось, что она совпадала с ней типом телосложения, но последнее совсем не осознавалось. 2. Она не должна быть похожа ни на одну из знакомых девочек, но может иметь их отдельные черты. 3. Она должна вызывать восхищение большинства. 4. Ее имя не должно совпадать с именем кого-либо из знакомых. Он назвал ее Элеонора.
Там, в воображаемом мире отношения с Элеонорой складывались следующим образом. На нее нападали бандиты, он ее спасал. Главной чертой ее характера стало влипать в разные неприятные ситуации, так что ему все время приходилось ее выручать. Еще одним ее свойством было то, что она нравилась всем воображаемым окружающим.
Описанный сценарий упоминается уже в третий раз1. В первый раз бандиты нападают на девочку, которая нравилась Александру с первого по второй класс. Второй раз насилие над девочкой совершает сам Александр, причем над реальной девочкой, хозяйкой квартиры. Третий раз - отношения с Элеонорой. Все три случая сопровождаются эротическими переживаниями, причем второй из них завершился полным сексуальным удовлетворением. Внимательное сопоставление всех трех случаев показывает, что насилие являлось поводом, оправдывающим эротическое отношение к женщине. Таким образом, обходился запрет матери, во-первых, ухаживать за девушкой, т.е. добиваться ее согласия на сексуальную близость, во- вторых, иметь сексуальную близость как самостоятельную цель. В совершаемых действиях сексуальная близость и сопутствующая ей эротика являются как бы побочными, вынужденными, случайными, как бы маскируемыми другой целью.
Очень упрощенно такой способ отношения к женщине показан в кинофильме «Кавказская пленница» (а кинематограф, в некоторой степени, это грезы, видные многим), когда Шурик, развязавший спасенную героиню, получив пощечину, снова как бы в состоянии аффекта, связывает ее, а потом целует. Совершенно то же повторяется в фильме «Акселератка», причем кто-то из героев (уж не помню кто) целует спасенную им девушку, чтобы заставить ее замолчать. Все это время сохраняется физический контакт с женским телом, которое при желании (а насилие это позволяет, причем позволяет сделать это случайно) может быть подано очень эротически. Подобные обходы запретов могут стать индивидуальной нормой, стереотипом, без которого полноценный половой акт будет невозможен. Сам сценарий предопределяет способ первого удовлетворения потребности, фиксируясь при этом как ставшая потребность, предопределяя, как уже говорилось, в последующем способ удовлетворения потребности, но не возникает в нем (в первом
1 Всякий материал, полученный биографическим методом, фрагментарен. В конце концов что-то остается нерассказанным, а бесконечно продолжать беседы невозможно. Александр ничего не сказал о своем воображении в связи с другими девочками, которые ему нравились. Анализ же протоколов проводился уже после завершения бесед, и вернуться к ним было уже нельзя.
удовлетворении). Он существует ранее, еще до первого удовлетворения как еще во многом абстрактная, общая схема, как принцип, конкретизирующийся и принимающий форму в первом удовлетворении. Об этом говорит хотя бы воображаемое отношение Александра к девочке, нравившейся ему в первом классе. Откуда же он берется? К сожалению, биографический материал, полученный от Александра, не позволяет ответить на этот вопрос. Мы можем сослаться лишь на мнение авторитетного исследователя, которое кажется нам убедительным. Сексуальный протосценарий (назовем его так) повторяет сексуальный профиль семьи, усвоенный в возрасте до пяти шести лет. Эрик Берн уверяет, что своими запретами родители указывают малышу направление действий [2,61-62]. Так появляется и закрепляется сексуальная потребность, которая затем претерпевает дальнейшее развитие и осознание во взаимодействии с воображаемым идеалом.
Но, как увидим ниже, ни сексуальный сценарий, ни воображаемый идеал -- эти две необходимые квинтесенции социального -- не предопределяют ни выбора возлюбленного (возлюбленной), ни отношения к нему (к ней) как сексуальному объекту. Мы считаем это лучшим доказательством тому, что любовь есть преодоление природой социального.