Как все в единстве сплетено, Одно в другом воплощено.
В.              Гете
Внешние детерминанты агрессии
Это те особенности среды или ситуации, которые повышают вероятность возникновения агрессии. Многие из этих детерминант тесно ассоциированы с состояниями физической среды. Так, например, высокая температура воздуха повышает вероятность проявления агрессии либо, напротив, эскапизма (стремления личности уйти от действительности в мир иллюзий, фантазий). В соответствии с моделью негативного аффекта Белла и Бэрона умеренно высокие температуры, по сравнению с низкими или очень высокими, в наибольшей степени способствуют заострению агрессивных тенденций. Умеренно высокая температура воздуха усиливает негативный аффект (т.е. дискомфорт), вследствие чего возрастает вероятность проявления индивидом агрессивных реакций. Однако если дискомфорт, вызванный ненормально высокой температурой воздуха, очень силен, то не исключено, что индивид предпочтет бегство, поскольку вступление в агрессивное взаимодействие может продлить переживание дискомфорта.
Другие средовые агрессоры также могут сыграть роль внешних детерминант агрессии. Так, например, шум, усиливая возбуждение, способствует возрастанию
агрессии. Определенные данные свидетельствуют о том, что теснота (скученность) также может спровоцировать агрессию. Наблюдения показывают, что агрессивные реакции усиливаются и в том случае, когда в воздухе содержатся некоторые загрязняющие агенты (например, сигаретный дым, неприятные запахи).
Разнообразные аспекты ситуаций межличностного взаимодействия, так называемые «посылы к агрессии», также могут подталкивать индивида к агрессивным реакциям. Эти «приглашения» могут исходить из множества разнообразных источников. Если у потенциального агрессора некоторые индивидуальные характеристики потенциальной жертвы просто ассоциируются с агрессией, он будет склонен реагировать агрессивно. Оружие также служит «приглашением к агрессии», как, впрочем, и демонстрация сцен насилия в масс-медиа.
В то время как большинство людей полагают, что наркотики способствуют повышению агрессивности, эмпирические данные свидетельствуют об обратном.
Некоторое влияние на то, как мы будем вести себя в ходе конфликта, оказывают личностные факторы. Но, похоже, в гораздо большей степени это будет зависеть от ситуационных факторов и характера наших отношений с человеком, с которым мы конфликтуем. Установлено, что спортивные зрелища, включающие элемент насилия, способствуют усилению агрессии в зрительской среде.
И наконец, агрессия может как усиливаться, так и подавляться за счет аспектов ситуации, которые влияют на степень и характер личностного самоосознания. Когда человек сообразует свои поступки с потенциальной реакцией жертвы или представителей правопорядка, говорят о публичном самоосознании; когда человек сосредоточен преимущественно на собственных мыслях и переживаниях — говорим о приватном самоосознании.
Любой из двух указанных типов личностного самоосознания способствует снижению вероятности проявления агрессивных реакций. Аналогичным образом снижение уровня личностного самоосознания способствует возникновению агрессии [32, 186-187].
По мнению большинства специалистов, наличие стрессора, как среды, так и межличностного, оказывается явно недостаточным для возникновения агрессивного поведения личности. При этом разрабатываются своеобразные модели, предусматривающие здесь самые различные варианты взаимосвязи и взаимодействия.
  1. Ряд стрессоров среды вызывают состояние эмоционального возбуждения, которое может выступать в роли генералирующего мотива всего последующего поведения. Это имеет наибольший эффект на доминирующую реакцию индивида. Поэтому если человек был предрасположен действовать агрессивным образом, то переменная среды как бы «взвинчивает», электризует его, подталкивая к такому поведению [449, 52].

Экспериментально этот вывод может быть проиллюстрирован на следующем примере. Американские психологи взяли две группы испытуемых, одной из которых был предложен шум на уровне 45 децибел, который воспринимается индивидами относительно спокойно. Другая группа подверглась действию шума в 60 децибел — возбуждающего, но не раздражающего. Перед этим каждой из групп был продемонстрирован фильм либо агрессивного, либо противоположного характера, после чего им было предложено проэкзаменовать друг друга с помощью применения электрических ударов небольшой силы за неправильный ответ.
Индивиды, которым показали киноленту агрессивного характера и на которых обрушился шум на уровне 60 децибел, проявили несравненно большую степень враж
дебности, чем те, которым был показан тот же фильм, но которые подверглись при этом воздействию нераздражающего шума. Враждебности не возникало и после просмотра неагрессивного фильма.
  1. По свидетельству ряда исследователей, воздействие стрессоров среды может привести к перегрузке стимулов, в результате чего индивид оказывается как бы ошеломлен, а значит, и не способен эффективно перерабатывать поступающую в мозг информацию. Это вынуждает его активно приспосабливаться к ситуации. Если данный процесс проходит успешно, стрессор, скорее всего, не вызывает агрессию. В противном же случае, когда адаптация протекает с большими трудностями, человек может либо вообще пропустить, либо неадекватно проинтерпретировать смысл поступающих извне сигналов. Такие неадекватные восприятия могут раздражать личность и толкать ее к вызывающему поступку.
  2. Если стрессор помешал совершающемуся в данный момент действию, то это способно оказать угнетающее воздействие на индивидов, вызвать у них ощу щение безысходности. Уже сама фрустрация может привести к агрессии. Кроме того, потеря контроля над ситуацией часто становится добавочной мотивацией для индивида, стремящегося вновь обрести свое влияние. Часто это осуществляется именно в форме агрессии [449, 52].
  3. Многие специалисты экспериментально демонстрируют, что стрессоры среды делают человека раздражительным и создают своеобразное ощущение дискомфорта. Однако Р. Бэрон и П. Белл утверждают, что отношение между негативным эффектом и агрессией можно представить в виде своеобразной кривой, Так, до определенной точки негативный стрессор, жара, к примеру, увеличивает враждебность, но как только эта точка достигнута и даже превышена — отрицательный раздражитель становится настолько силен, что индивиды всячески стремятся избавиться от него и переходят от агрессии к инструментальному поведению. Если при этом дискомфорт уменьшается, враждебность резко падает [232, 245-255].

Таким образом, при рассмотрении данного вопроса психологи приходят к следующим выводам;
  • стрессоры среды не увеличивают прямо и однозначно степень агрессивности;
  • стрессоры могут влиять на нее лишь в том случае, когда: а) возбужденный таким образом индивид как бы заранее был предрасположен к нападению; б) нарушается способность личности к адекватной переработке получаемой ею информации; в) прерывается осуществляемое в данный момент поведение;
  • физические стрессоры увеличивают степень враждебности лишь до определенного предела, после которою она резко падает по мере того, как замещающие ее инструментальные акты устраняют негативные последствия действий стрессора [143,108-110].

Территориальные факторы
Актуальным является вопрос о влиянии на агрессию межличностных стрессоров, к которым относят: а) территориальное вмешательство, б) нарушение персонального пространства, в) высокую плотность населения.
Среди авторов, работающих в этой области, можно назвать С. Барски, Л. Ле- фебра, М. Пассера, Б. Швартца. В их книгах выдвигаются и анализируются понятия первичной и вторичной территории. Под первичной понимают область, принадлежащую и используемую исключительно одной личностью или первичной
группой. Здесь индивиды не подвергаются угрозам, чувствуют себя в безопасности, расслабленны, доброжелательно настроены и менее скованны; свое пространство они защищают от какого бы то ни было нежелательного вторжения извне.
Вторичная территория играет менее важную роль в жизни человека. Кроме тою, как утверждают некоторые авторы, она более доступна для других, менее протяженна по сравнению с первичной. По мнению Б. Швартца и С. Барски, индивид осуществляет меньше контроля над этими областями и, как правило, владеет вторичной территорией в течение менее продолжительного срока. Однако именно здесь, как заявляют они, чаще всего дают о себе знать доминирование и агрессия.
А. Эссер полагает: если физическое столкновение имеет место на нейтральной территории, то поединок обычно заканчивается победой доминирующего в конкретной иерархии индивида; если же столкновение происходит на чьем-либо более или менее фиксированном пространстве, то в 85 % случаев выигрыш приходится на долю того, кто постоянно проживает здесь, причем независимо от субординации.
Можно сказать, что большая часть всех выводов, касающихся влияния вторичных территорий на человеческое поведение, получены при изучении различных спортивных состязаний. Подавляющее большинство авторов обнаружили, что спортивные команды выигрывают значительно больше игр у себя дома, чем в гостях. В этом и проявляется, на их взгляд, эффект вторичного пространства, суть которого они видят в том, что свое поле, площадка и т.д. придают силу их обладателю, способствуя возникновению ярко выраженного наступательного поведения. Это преимущество хозяев территории известно настолько хорошо, что постоянно учитывается. Например, в кубковых матчах гол, забитый «в гостях», приравнивается к двум, забитым на своем поле. Преимущество принимающей стороны учитывается и при организации переговоров.
Суммируем вышесказанное. Выводы, к которым приходят исследователи, можно свести кратко к следующему: у себя «дома» индивиды находятся в большей безопасности, располагают большим влиянием, более склонны к соперничеству, а иногда и более агрессивны.
( Нарушение персонального пространства
Что касается выяснения связи между так называемым личным пространством, его границами и их нарушениями, с одной стороны, и агрессией, с другой, то здесь имеется в виду другой, существующий наряду с первичным и вторичным, вид свободного пространства, представляющий собой воображаемую границу вокруг индивида, в пределы которой никто не может войти. Любые пересечения этой незримой границы могут заставить человека броситься в бегство, вызвать у него чувство возмущения или помешать нарушителям в исполнении их задач.
Такое нарушение может привести к агрессии главным образом по двум причинам:
  • возбуждение, появляющееся при этом, будет всячески способствовать выполнению индивидом доминирующей реакции. Если же такой доминантой в поведении является враждебность, то можно предположить возможность со стороны индивида отыскать облегчение в такого рода агрессивной реакции;
  • в том случае, если человек не сможет никакими своими другими действиями избавить себя от излишнего стресса, то агрессивное поведение может выступить в


роли инструментального. Если, к примеру, при нарушении личного пространства возможность бегства полностью исключается, индивид может прибегнуть к прямой агрессии [449, 62].
Подобные ситуации вовсе не обязательно завершаются нападением со стороны пострадавшего. Оно здесь выступает только как одна из возможных реакций личности и проявляет себя лишь в том случае, когда исчерпан весь арсенал альтернативных ответов. Исключение составляют случаи с необычайно разгневанными индивидами, для которых, согласно Мюллеру, агрессия является доминирующим мотивом, а также те, кто обладает своеобразной «афессивной историей».
Установлено в ряде исследований, что люди по-разному переживают нарушение их личного пространства и возникающее как следствие этого состояние телесной близости. Одно из возможных объяснений этого факта основывается на сравнении главных функций межличностного дистанцирования. Здесь возможны два вариан.па — либо позитивно окрашенное притяжение, интимность, либо ассоциация с угрозой применения силы и доминированием. Как оказалось, разгневанные и обладающие своеобразной «агрессивной историей» люди воспринимают подобную близость именно как угрозу и стремятся по мере возможности предотвратить или избежать ее. Склонные к насилию, они отличаются, как считает Мюллер, завышенными по сравнению с другими индивидами требованиями в отношении личного пространства. Для иллюстрации этого вывода Мюллер ссылается на многочисленные исследования, проводившиеся в федеральных тюрьмах США и ФРГ [325, 221-231].
В частности, было установлено, что для большинства лиц, совершивших тяжкие преступления, «безопасное» личное пространство значительно превышает средние показатели.
Но ведет ли предрасположенность к враждебности к появлению завышенных требований в отношении личного пространства или само наличие у человека этих кажущихся аномальными по сравнению с другими людьми территориальных границ вынуждает его прибегать к частым насильственным нападениям?
Окончательного ответа на этот вопрос мы так и не находим в работах по данной проблематике, хотя отдельные авторы высказывают ряд догадок и склоняются скорее в пользу первого предположения. Аргументация здесь чаще всего опирается на результаты исследований среди заключенных, и поэтому она вряд ли может быть перенесена без соответствующих оговорок на всех других индивидов.
Так, показано, что возмущенные и оскорбленные личности демонстрируют чрезвычайно высокие требования относительно личного пространства. Это же касается и лиц, склонных к насилию [449, 63].
Высокая плотность
Большое число работ за рубежом посвящено влиянию эффекта высокой плотности населения на поступки и действия людей, в том числе и враждебные. Под высокой плотностью населения понимается большое количество людей на относительно малом пространстве.
В работах 60 — начала 70-х годов прошлого века это влияние, бесспорно, считалось негативным. При этом большинство исследователей опиралось главным образом на данные, полученные при изучении животных, на которых такой фон действительно оказывает неблагоприятное воздействие.

Затем начался кардинальный пересмотр подобных представлений. По этому поводу канадский исследователь Дж. Фридмен пишет: «Нам говорили в течение ряда лет, что скученность вызывает напряжение, агрессивность, умственную болезнь, преступления и даже войну.
Результаты последующих исследований показывают, что все это не так. Скученность, проживание или работа в условиях высокой плотности населения не всегда плохо воздействуют на людей. Крысы, мыши, цыплята и другие животные испытывают ужасные последствия от скученности, но люди — нет»; «люди точно так же живут и действуют в условиях скученности, как и в нормальных услови ях, и не проявляют при этом какой-либо физической или умственной патологии» [335, 91].
Наиболее полно вопрос о влиянии на агрессивность плотности населения представлен в работах Дж. Фридмена, его коллег и учеников С. Клевански, П. Эрлиха и др.
Были взяты две группы испытуемых (одна в обычных условиях, а другая — в состоянии скученности). Их членам было предложено решить ряд задач различной степени сложности. Результаты анализа показали, что высокая плотность существенно влияет на качество ответов [335, 95].
Учитывая, однако, тот факт, что скученность все же оказывает довольно сложное воздействие на определенные виды социального поведения, Фридмен и его коллеги в следующей серии своих исследований сосредоточили внимание на влиянии высокой плотности на агрессивность, конкуренцию и те или иные чувства, возникающие в группе людей. Вывод был следующий: скученность может усиливать эти реакции. Так, если первоначальным состоянием индивидов в группе был страх, то в условиях высокой плотности они стали бояться еще больше. Если же атмосфера была сердечной и доброжелательной, она становилась еще теплее и привлекательнее. Примерно аналогичным образом дело обстояло и с агрессией.
Все эти эксперименты проходили в лабораторной обстановке, где испытуемые хорошо осознавали исключительный характер ситуации и возможность ее скорого завершения. Поэтому Фридмен и его коллеги не спешили с выводами и предприняли еще одну попытку оценить воздействие высокой плотности в естественных условиях. Фридмен сравнил отношения между плотностью населения в различных регионах США и количеством проявлений в них социальной патологии.
Наиболее убедительны те аспекты его анализа, которые связаны с насилием. Ведь именно в крупных городах немало жертв таких преступлений. Последнее и привело многих специалистов к выводу о том, что скученность людей и агрессия причинно обусловлены. Но, как показали исследования Фридмена, такие заключения оказались преждевременными.
Он и его сотрудники сравнили данные о плотности населения в столицах всех штатов США с количеством криминальных происшествий в этих районах. При этом не обнаружилось какой-либо связи между этими двумя переменными. Она совершенно отсутствовала между числом убийств, изнасилований, грабительских нападений и плотностью населения. Это было особенно впечатляющим фактом. «Если скученность вызывает агрессивные чувства, — пишет Фридмен, — то ясно, что насильственные преступления должны более тесно ассоциироваться с плотностью. Но этого нет».
Ярким примером, иллюстрирующим отсутствие подобной строгой зависимости, является ситуация на Манхэттенском острове в Нью-Йорке, являющемся наиболее

перенаселенным районом США — примерно 70 ООО человек на 1 кв. милю. «Этот остров, — пишет он, — был еще более перенаселен в 1900, 1915, 1920, 1925годах, чем сейчас. Плотность населения здесь сегодня меньше, а число преступлений — значительно выше».
Почти все американские города населены сегодня значительно менее плотно по сравнению с предыдущими десятилетиями, и живущие в них люди имеют гораздо больше пространства, однако кривая правонарушений в них не падает, а продолжает расти бурными темпами [143, 90—100].
Межличностные детерминанты агрессии
Фрустрация
Агрессия не возникает в «социальном вакууме». Именно различные аспекты межличностных взаимодействий приводят к ее возникновению и предопределяют ее формы и направленность. Возможно, именно поэтому столь пристальное внимание уделяется фрустрации, т.е. блокированию разворачивания целенаправленного поведения.
Фрустрация увеличивает вероятность агрессивной реакции. Отношение фрустрации к агрессии демонстрирует классический эксперимент Баркера, Дембо и Левина [230]. Эти психологи вызывали фрустрацию у детей, показывая им комнату, заполненную очень привлекательными, но недоступными игрушками, которые были отделены от детей прозрачным экраном. Дети стояли перед экраном, глядели на игрушки и надеялись, что смогут поиграть в них, но никак не могли до них добраться; наконец, после долгого и болезненного ожидания детей допустили до заветных игрушек. В данный эксперимент была введена еще одна группа детей, которым позволили поиграть с игрушками без предварительного фрустрирования. Дети из этой группы счастливо наслаждались игрой, в то время как поведение фрустрированных детей, получивших в конце концов доступ к игрушкам, отличалось крайне деструктивным характером: дети пытались сломать игрушки, швыряли их о стену, наступали на них и т.д. Так было показано, что фрустрация может привести к агрессии.
Аналогичная закономерность продемонстрирована в полевом исследовании Харрис [363]. Она попросила студентов периодически «вклиниваться» в очереди людей, стоящих за билетами, к дверям ресторанов или к кассам продуктовых магазинов; в одних случаях студенты пристраивались перед вторым из стоявших в очереди, в других — перед двенадцатым. Как легко предположить, реакция стоявших в очереди позади «вторгшегося» оказывалась более агрессивной в том случае, когда студент пристраивался перед вторым из «очередников»: фрустрация возрастает, когда цель близка, но ваше движение к ней внезапно приостановлено.
Фрустрация возрастет еще больше, если вмешательство оказывается для вас неожиданным или выглядит нелегитимным. На это указывает эксперимент Кулика и Брауна. В этом эксперименте испытуемым сказали, что они смогут немного заработать, обзванивая людей с просьбой внести пожертвования на благотворительные цели и получая от них согласие. При этом некоторым из испытуемых внушили, что они могут ожидать хороших результатов, от числа которых зависит оплата их труда, поскольку якобы почти две трети предыдущих звонков оказались успешными; других испытуемых подвели к мысли, что следует ожидать значительно более скромных успехов. Когда очередной потенциальный жертвова
тель отвечал отказом, а отказывались все, поскольку на самом деле испытуемые звонили подставным участникам эксперимента, то агрессивная реакция была значительно более сильной у тех испытуемых, которые были настроены на хорошие результаты [6, 285].
Хотя фрустрацию принято считать одной из мощнейших детерминант агрессии, данные о значительности ее влияния довольно разноречивы. В то время как результаты одних экспериментов свидетельствуют о том, что фрустрирующие взаимоотношения способны привести к возникновению агрессии, из других следует либо то, что данный фактор оказывает весьма незначительное влияние, либо, что фрустрация вообще не имеет никакого отношения к агрессии.
Как бы то ни было, влияние фрустрации на агрессию опосредовано рядом промежуточных факторов. То есть фрустрация с наибольшей вероятностью может вызвать агрессию, когда она сравнительно интенсивна, когда присутствуют так называемые «посылы к агрессии», когда фрустрация кажется внезапной или воспринимается как произвол либо когда она когнитивно привязывается к агрессии.
Провокация
Второй и, по всей видимости, намного более сильной и устойчивой детерминантой агрессии является провокация.
Физическая провокация. Большое количество экспериментов указывает на то, что, как правило, люди отвечают ударом на удар и контратакой на атаку. Более того, часто агрессивная реакция возникает при одном лишь предположении, что у другого человека имеются какие-то враждебные намерения — независимо от того, выражается ли это в прямых действиях «недоброжелателя».
Вербальная провокация. Существующие данные позволяют утверждать, что ответной реакцией на оскорбления, издевки и подобные им провокации зачастую оказывается физическое нападение. В результате инциденты, начавшиеся с перебранки, нередко переходят в фазу прямого насилия. В силу закономерности эскалации конфликтогенов [177, 13] люди, как правило, стремятся «дать сдачи», чтобы предупредить возможность возобновления нападок или не показаться окружающим «проигравшими» или беспомощными жертвами.
Провокация подсказкой. Такой подсказкой может служить простое присутствие объекта, вызывающего ассоциации с агрессией. В еще одном исследовании [236] участвовали две группы испытуемых-студентов, которых привели в состояние гнева: одна группа находилась в комнате с лежавшим на полу ружьем (его якобы случайно забыли после предыдущего эксперимента), а другая — в комнате, где вместо ружья на полу был «забыт» более нейтральный предмет — ракетка для бадминтона. После этого испытуемым была предоставлена возможность подвергнуть своего однокашника ударам электрическим током. Те индивиды, которых рассердили в присутствии объекта, стимулирующего агрессивность (ружье), наносили больше ударов током, чем те, которых рассердили в комнате с лежащей на полу бадминтонной ракеткой. Снова мы видим, что определенные подсказки, ассоциирующиеся с агрессией, увеличивают тенденцию человека к агрессивному поведению.
Берковиц пишет: «Разгневанный человек может нажать на курок ружья, если желает совершить акт насилия; но и курок может «нажать» на палец или вызвать какие-либо иные агрессивные реакции со стороны человека, если тот готов к агрессии и не имеет сильных тормозов для предотвращения подобного типа поведения» [236].

Одним из аспектов социального научения, который может затормозить агрессию, является тенденция к принятию на себя ответственности за свои действия, которую испытывает большинство людей. Но что произойдет, если это чувство ответственности ослабнет?
Анонимность
Зимбардо [553] продемонстрировал, что люди, которые действуют анонимно и которых нельзя опознать, склонны вести себя более агрессивно, чем люди, которые выступают под своим именем.
В его эксперименте от студенток-испытуемых требовали нанесения ударов током другой студентке (на самом деле, это была сообщница экспериментатора) якобы в целях «изучения эмпатии». Одним испытуемым обеспечили анонимность: они сидели в скудно освещенной комнате, на них были надеты просторные робы с большими капюшонами и к ним никто не обращался по имени. Других испытуемых, наоборот, идентифицировать было достаточно легко: они находились в ярко освещенной комнате, никаких камуфлирующих роб на них не было, а кроме того, каждая из испытуемых носила специальную бирку со своим именем. Как и ожидалось, сохранявшие анонимность студентки наносили жертве более продолжительные и сильные удары электрическим током. Зимбардо предположил, что анонимность порождает «деиндивидуацию» — состояние сниженного самосознания, пониженного беспокойства по поводу социальной оценки и ослабления внутренних ограничителей, удерживающих человека от запрещенных форм поведения.
Будучи частью контролируемого лабораторного эксперимента, агрессия, проявившаяся у испытуемых в исследовании Зимбардо, бледнеет в сравнении с дикими, импульсивными актами агрессии, обычно ассоциирующимися с восстаниями, групповыми изнасилованиями и так называемым «стихийным правосудием масс» типа суда Линча. Тем не менее, есть основания полагать, что подобная деиндивидуация имеет место и вне стен лаборатории.
Например, Маллен [450] проанализировал газетные сообщения о 60 случаях линчеваний за период с 1899 по 1946 г. и обнаружил сильную взаимосвязь между размерами толпы линчевателей и уровнем насилия: чем больше была толпа, тем на более отвратительные проявления жестокости она была способна. Исследование Маллена свидетельствует, что. став частью толпы, люди превращаются в безликих существ с пониженным самосознанием, в меньшей степени обращающих внимание на запреты действий, связанных с агрессией и разрушением. И следовательно, они с меньшей охотой принимают на себя ответственность за такие действия [6, 289-291].
Пол и раса
Характеристики объекта агрессии, в особенности его пол и раса, также являются мощными детерминантами агрессивного поведения.
В отличие от мужчин женщины, оказываясь в ситуации агрессивного межличностного взаимодействия, сталкиваются со сравнительно более мягкими формами агрессии, вероятно, потому, что воспринимаются агрессорами как заведомо более беззащитные. В том же случае, когда женщины нарушают этот стереотип и начинают вести себя более воинственно или провокационно, уровень направляемой на них агрессии резко возрастает.

Что касается расовой принадлежности объекта агрессии, то целый ряд экспериментов показал, что белые испытуемые демонстрируют более высокий уровень агрессивности по отношению к своим черным жертвам и более низкий по отношению к белым, когда уверены, что их действия останутся безнаказанными.
Сторонние наблюдатели
По всей видимости, весьма мощным «посылом к агрессии» являются «сторонние наблюдатели».
Эксперименты Милграма показали, что когда испытуемым приказывают «наказать» другого человека мощным и потенциально опасным для жизни разрядом электротока, многие из них охотно подчиняются, даже в том случае, если команды исходят от лица, не облеченного сколь-нибудь значительными властными полномочиями. К счастью, этой тенденции к слепому и деструктивному послушанию можно оказать противодействие, возложив на участников эксперимента личную ответственность за причиняемый ими вред и подавая им пример неповиновения.
Сторонние наблюдатели могут играть роль «подстрекателей», даже не будучи непосредственными участниками агрессивных взаимодействий. Существует множество фактов, свидетельствующих о том, что сторонние наблюдатели могут оказывать существенное влияние на агрессию, причем происходит это двояким образом. Во-первых, они могут подогревать либо, наоборот, подавлять агрессию прямыми действиями (например, давая участникам конфликта советы). Во-вто- рых, сходный эффект может быть вызван просто самим фактом их присутствия на месте действия. В частности, присутствие посторонних может усиливать прямую агрессию, если агрессор полагает, что его действия вызовут одобрение со стороны наблюдателей, и подавлять ее, если агрессор опасается, что его действия вызовут неодобрение или порицание [32, 155—156].
Личностные детерминанты агрессии
Во многих случаях мощными детерминантами агрессии могут являться некоторые устойчивые характеристики потенциальных агрессоров — те личностные черты, индивидуальные установки и склонности, которые остаются неизменными вне зависимости от ситуации.
Личностные черты
Что касается агрессии «нормальных» (т.е. не страдающих явной психопатологией) личностей, то в качестве аффектирующих агрессивное поведение психологических характеристик обычно рассматриваются такие личностные черты, как боязнь общественного неодобрения, раздражительность, тенденция усматривать враждебность в чужих действиях (предвзятость атрибуции враждебности), убежденность индивидуума в том, что он в любой ситуации остается хозяином своей судьбы (локус контроля), модель поведения типа «А» (постоянное стремление первенствовать) и склонность испытывать чувство стыда, а не вины во многих ситуациях.
Важную категорию агрессоров составляют экстремисты, т.е. мужчины и женщины, проявляющие агрессию либо слишком часто, либо в крайних формах. Экстремисты отчетливо подразделяются на две группы, к первой из которых
относятся лица со сниженным, а ко второй — с повышенным самоконтролем. У агрессоров первого типа внутренние сдерживающие механизмы развиты весьма слабо, и потому они прибегают к насилию чрезвычайно часто. Агрессоры второго типа, напротив, обладают необычайно развитыми внутренними сдерживающими механизмами и способны воздерживаться от агрессивных проявлений даже в случае чрезвычайно мощной провокации. Когда же ресурс внутренних ингибиторов иссякает, агрессия, проявляемая лицами с повышенным самоконтролем, может принимать крайние, а порой даже фатальные формы.
Установки и стандарты
Поведенческие реакции индивидуума зависят также от его установок и внутренних стандартов. К числу наиболее важных установок, аффектирующих агрессивное поведение, относятся различные формы предрассудков. Например, расовые предрассудки являются одним из важнейших источников межрасовой агрессии: так, лица, питающие сильное предубеждение против представителей другой расы, ведут себя гораздо более агрессивно с вызывающими у них неприязнь «чужаками», нежели с членами собственной группы. За последние годы расовые установки как белых, так и черных американцев претерпели достаточно серьезные изменения. С одной стороны, это привело к снижению уровня агрессии, проявляемой белым населением Америки по отношению к черному меньшинству, а с другой — к тому, что в некоторых случаях черные стали вести себя по отношению к белым более агрессивно, чем прежде.
Однако в ситуации стресса или повышенного эмоционального возбуждения обе группы могут возвращаться к своим более ранним установкам относительно межрасовой агрессии. Это явление получило название регрессивного расизма.
Иллюстрацией этого могут служить ночные бесчинства эмигрантов во Франции в 2005 г., спаливших тысячи машин в «белых» кварталах, и межэтнические столкновения в Австралии в тот же период.
Одна и та же поведенческая реакция разными индивидами может восприниматься и как недопустимо агрессивная, и как нормальная — все зависит от системы норм и ценностей конкретного индивида [32, 225].
Агрессия: индивидуальное + социальное
Различные структуры нервной системы и протекающие в них процессы оказывают серьезное влияние на человеческое поведение. Так, наши эмоциональные переживания органически взаимосвязаны с функционированием лимбической системы, и в особенности гипоталамуса и миндалевидного тела. Лобные доли коры головного мозга, которые у человека отличаются обширностью и сложным устройством, отвечают за сложные когнитивные процессы, в частности за опознание той или иной ситуации как содержащей угрозу и за выбор реакции в ситуации, опознанной таким образом. В ведении симпатической нервной системы находится наша готовность «драться или удирать»: именно эта нейроструктура по достижении организмом определенного уровня физиологического возбуждения производит запуск механизма агрессивного реагирования. Впрочем, существуют данные, свидетельствующие о том, что реактивность симпатической нервной системы имеет индивидуальный характер, и потому в угрожающей ситуации одни лица испытывают большее, а другие меньшее возбуждение.

Всегда нужно иметь в виду, что биологические процессы протекают в социальном контексте. То есть внешняя среда влияет на нейрогенные связи, а внутренние биологические процессы в значительной степени предопределяют характер наших реакций на средовые воздействия. Правильнее было бы говорить не о решающем влиянии биологических либо, наоборот, социальных факторов как детерминант агрессии, а признать, что на агрессию действуют оба типа факторов и что биология и окружающая среда оказывают взаимное влияние друг на друга [32, 255].