Здесь прежде всего надо отметить, что в человеческом мозгу появляется ряд новых областей, которых у животных нет К ним относятся области речи, занимающие очень большое место на поверхности и в глубине мозга. Это двигательный центр речи, так называемый сенсорный центр. Затем целый ряд центров, имеющих уже более частное значение, но тоже своеобразных. Это центры чтения, счисления, т. е. центры всякого рода специфических знаков, которые располагаются на границе между зрительной, слуховой и теменной областями Этих центров у животных просто нет. Таким центрам присуща своеобразная особенность: располагаются они только с одной стороны мозга в отличие от других центров, являющихся двусторонними. А вот эти центры — односторонние и связаны с рабочей рукой, у правши они в том полушарии, где располагаются центры правой руки, а так как центры эти перекрещиваются, то, значит, — в левом полушарии. У левши же эти центры располагаются вместе с центрами рабочей левой руки — в правом полушарии. Такое разделение центров рабочей руки и руки, выполняющей вспомогательные функции при работе, есть характерная особенность человека, у животных этого нет. У животных тоже есть неравномерность в развитии и силе обеих рук, но это скорее механическое различие: оно меняется, оно может быть устранено или, наоборот, усилено — всё это случайщяе вариации. А у человека это — закономерное явление, связанное с тем, что при употреблении почти всех орудий труда функции рук не одинаковы: одна рука выполняет ведущую роль, а другая — вспомогательную. Это видно даже в тех движениях, которые выполняются двумя руками. Например, если вы рубите топором поленья, то, казалось бы, вы держите топор обеими руками, но на самом деле одна рука является ведущей, а другая — вспомогательной, закрепляющей направление, дополняющей силу удара. Таким образом, у человека в связи с использованием орудий труда возникает функциональная неравномерность правой и левой руки, и (тоже очень занятная вещь) центры речи оказываются связанными с центром рабочей руки. Правда, видимо, не все центры речи, главным образом, я бы сказал, оперативные центры. Потому что есть другие центры речи — музыкальности, ритма, которые находятся с другой стороны мозга. Центры же оперативных функций речи как воспринимающей, так и активной, связаны с центром рабочей руки. Это своеобразие выступает на первый план, а за ним уже выступают более тонкие, но не менее, а, может быть, даже и более существенные различия.
Ни у одного животного нет таких сильно развитых лобных долей, как у человека. Лобные доли есть у многих, особенно у высших животных, но у них они не имеют такого мощного развития, как у человека. Долгое время это вызывало большое недоумение, потому что вплоть до середины XX века эти области мозга считались «немыми», т. е. их поражение не вызывало грубых нарушений движения, восприятия, мышления и пр. Только в последние 25-30 лет стало выясняться, что наружная лобная поверхность есть область целеполагающей регуляции движения: не техники движения, а его целеполагающей регуляции.
Еще во время Великой Отечественной войны мне в госпиталях приходилось видеть такие трудные случаи, когда человек, получивший ранение лобных долей и подлеченный в госпитале, производил
гта впечатление совершенно здорового. И вот как только он выходил из госпиталя, начинались его злоключения. Вначале они носили странный, непонятный характер, пока не выяснилось, в чем здесь дело. Такой человек садился в поезд, а дальше с ним начинались странные приключения. Например, выйдет он из поезда на остановке, чтобы купить папирос, а поезд в то время уходит. Он этим не обеспокоен и бродит по перрону, пока его не остановят и не начнут выяснять в чем дело. Оказывается, он отстал от поезда. Оказалось, что в системе, жестко регулирующей поведение (распорядок жизни войск и пр.), такой человек ведет себя обычно. Но как только он выпадает из системы жесткой регуляции, то оказывается под влиянием случайных воздействий. Если ему захотелось есть, он идет за едой, совершенно не думая, что может опоздать на поезд. У людей с поражениями упомянутых центров нарушается целеполагание, нет иерархии целей, т. е. различения того, что важно, что еще более важно и что совсем неважно. Для него всякое побуждение становится толчком к действию, и он действует по этому побуждению. После этого он сидит и ждет следующего толчка. У него нет собственных целей кроме тех, которые обусловлены прямым толчком: или голод, или жажда, или чье-то указание. Значит, область целеполагания — это очень сложная область.
Очень интересна еще одна область, которая выявляется только при ее поражении. Ею начали заниматься относительно недавно, в последние несколько десятков лет. Это ничтожная часть, так называемая надорбитальная часть мозга (имеется в виду орбита, глазница, т. е. та часть мозга, которая примыкает к этой орбите) Так вот эта часть, оказывается, связана с моральными аспектами поведения Если у человека удалить или серьезно нарушить эту7 область, то он в обычных условиях производит впечатление совершенно нормального человека, но достаточно его чуть-чуть вывести из себя каким- то маленьким несогласием с его желанием, как у него совершенно без всякого удержу, без всяких границ прорывается ярость, совсем непропорциональная содеянному. Для такого человека не существует никаких моральных границ, он не понимает, что можно сказать, а чего нельзя, что соответствует данному мелкому поводу, а что не соответствует. Значит, нарушается регуляция моральных отношений и других видов деятельности. Это тяжелое поражение делает человека (вроде бы практически здорового) совершенно неадекватным нормальнми человеческим отношениям.
Есть еще одна интересная область мозга, не слишком заметная внешне, но оказывающая большое влияние на поведение человека. Это задняя часть нижней теменной доли. Теменные доли вообще связаны с представлениями об окружающем мире. А задняя теменная область связана именно с человеческими представлениями о мире, т. е. не, просто с физическими свойствами окружающих вещей и пространства, а с их понятийными характеристиками. При заболевании задней теменной, области наблюдаются очень специфические синдромы, т. е. совокупность картин болезни. Одна из таких картин, очень характерная, наблюдается обычно на ранней стадии шизофрении, а иногда при некоторых инфекционных поражениях мозга. Больному кажется, что ему что-то угрожает. Это называют синдромом гибели мира. Это особое переживание, которое связано не с физическими свойствами вещей, а с представлением о мире. Таким образом, задняя часть нижней теменной доли — это очень своеобразная область, присущая только человеку, потому что животное живет только настоящим, и не предвидит будущего. Животные относятся к человеческой речи так же как ко всем другим звукам. Для них речь — это набор звуков, который может приобрести сигнальное значение (можно выработать очень тонко дифференцированные реакции на речевые сигналы или даже на их тональность). Однако это только звуки и ничего больше, и реакция на них вырабатывается у животных только при обучении и в результате подкрепления. У человека же и его ребенка есть особая избирательная чувствительность к речевым звукам, которая проявляется в том, что даже совсем маленький ребенок (младенец, новорожденный) относится к человеческой речи с особым, положительным вниманием. У моих знакомых есть ребенок, так вот они пользуются таким отношением ребенка к речи: когда они куда-нибудь уходят, а ребенка оставить не на кого, то включают радио, и младенец слушает радио, не замечая ухода родителей. Такого отношения к человеческой речи (избирательного, вернее, избирательно-положительного, хотя еще и без всякой диф- ференцировки) у животных нет. Поэтому для них речь — всего лишь один из многих звуков природы.