В число элементов социального мира, кроме проанализированных, входит еще большое количество разнообразных явлений. Их трудно классифицировать и даже дать сам их перечень. Жизнь общества многолика и пестра, и несомненно, что образ его может быть достаточно полным лишь при учете всей мозаики составляющих его явлений. К ним могут быть отнесены, например, различные социальные институты, социальные и национальные движения, другие проявления массовых движений, наконец, различные явления культуры, искусства, науки, религии. Каким образом организуется познание этих многообразных явлений? Возможно, следует выяснить способы познания каждого из них, но вряд ли эта задача обозрима. В современной социальной психологии предпринята попытка обосновать некоторый общий подход к анализу таких явлений.
Наиболее разработанной в этом смысле является теория «социальных представлений», автором которой выступил французский социальный психолог С. Московиси и которая принята большинством исследователей французской школы. Развернутая характеристика идей этой школы дана в отечественной литературе [40]. В данном контексте важно выявить некоторые положения теории, непосредственно касающиеся процессов социального познания, хотя, впрочем, вся она имеет к этому сюжету достаточно близкое отношение.
Во французской школе особенно активно работают в названном
ключе С. Московиси, Ж.-П. Кодол, Д. Жоделе и др. Сущность теории «социальных представлений» выражена, прежде всего, в ее общей направленности. Подобно тому как это имело место в теории социальной идентичности А. Тэшфела, основное «острие» теории направлено против американского подхода к социальному поведению, которое, по мнению С. Московиси, «десоциализировано». Поэтому первая задача теории «социальных представлений» — установить более тесную связь между когнитивными процессами человека и социальными макропроцессами. Употребляя принятый нами девиз — выявить то, что находится «за пределами когниций», теперь за этими пределами необходимо рассмотреть саму «ткань» социальных отношений, всю их совокупность. Эта идея Московиси находится в тесной связи с его общими воззрениями на предмет социальной психологии, а именно на необходимость ее большей «социологизации», т.е. включения в ее исследования в значительно более полном объеме социального контекста [см. 7].
Классическое определение социального представления дано самим Московиси и рядом его сотрудников. Московиси понимает под социальным представлением сеть понятий, утверждений и объяснений, рождающихся в повседневной жизни в ходе межличностной коммуникации. Употребление термина «представление» в теории Московиси требует специального пояснения. Оно не эквивалентно тому значению, которое традиционно для психологии или логики, где «представление» есть звено в переходе либо от восприятия к мышлению, либо от образа к понятию. Для Московиси социальные представления есть осмысленные знания, они являются в современном обществе эквивалентом тому, что в традиционных обществах рассматривается как мифы и верования. Они могут быть названы поэтому «современной версией здравого смысла». Д. Жоделе к этому добавляет: «Категория социального представления обозначает специфическую форму познания, а именно знание здравого смысла, содержание, функции и воспроизводство которого социально обусловлены» [см. 40]. В этом определении особенно значимо в нашем контексте подчеркивание той мысли, что социальное представление — это форма познания социальной действительности. Необходимость введения такого понятия в лексикон социальной психологии вызвана к жизни недостаточностью других моделей, особенно бихевиористской, для объяснения смысловых связей человека с миром.
Развивая высказанные в этих определениях мысли, можно сказать, что социальные представления рождаются в обыденном, повседневном мышлении с целью осмыслить, понять окружающий человека социальный мир, осмыслить и интерпретировать окружающую человека социальную реальность. Понятно, что именно через социальное представление, посредством его обыденный человек и осуществляет познание социального мира. Отсюда легко видеть, что основная идея концепции социальных представлений органично включена в те поиски, которые типичны для других представителей психологии социального познания в Европе.
По мнению авторов концепции, для человека всегда есть возможность встречи с чем-то «странным и незнакомым» (то ли потому, что оно слишком удалено от индивида, то ли потому, что не соответствует нормам, то ли просто потому, что «избыточно» при постижении картины мира). Такая встреча таит в себе опасность разрушить привычный ход вещей, взорвать устоявшийся образ. Московиси полагает, что человек испытывает потребность как-то «приручить» новые впечатления и тем самым уменьшить риск неожиданности, приноровиться к новой информации. Он считает, что именно при помощи социальных представлений «странное и незнакомое» становится со временем понятным и знакомым. В самом деле, мало кто может точно сказать, не будучи специалистом, что такое биохимия, ядерная физика, социология знания или этология. Но каким-то образом обрывки информации об этих сложных материях просачиваются в массовое сознание, простая сумма сведений о них мелькает в повседневных дискуссиях и разговорах и позволяет даже не очень сведущим людям беседовать на эти сложные темы.
В этом процессе принимает участие и предшествующий опыт человека, например, отрывочные сведения, почерпнутые в школе, от знакомых и пр. В общем, с участием многих различных источников представления о «странном» сложным путем проникают в «щель» обыденного сознания и как бы трансформируются в нем в достаточно понятное и не столь странное. Происходит, по мнению Московиси, «торжество обычного через овладение странным». Это и есть русло социального познания обыденного человека. На этом пути, естественно, возникает опасность утерять значительную часть информации, коль скоро сложные характеристики не менее сложных явлений превращаются в банальности. Более того, под влиянием таких трансформаций социальное представление может вообще очень далеко отойти от действительного содержания встреченного нового («странного») объекта или события и приобрести своеобразную автономию. Однако именно так происходит процесс, и в который раз социальной психологии приходится констатировать, что она изучает не то, как «должно быть», а то, как «есть».
Московиси предлагает пересмотреть образ обыденного человека как наивного наблюдателя или даже как наивного ученого, которому свойственна «невинность наблюдения», «нейтралитет к миру», «прозрачность информации». Он — не Адам, он живет в социальном окружении, принадлежит к различным группам, смотрит на мир часто их глазами: социальное представление есть продукт именно группы, поскольку в ней получаемые обрывки знаний вращаются, обрастают определенной смысловой нагрузкой. Такой обыденный человек скорее напоминает ученого-любителя, который пополняет свой багаж знаний самообразованием, беседами, личными наблюдениями и размышлениями.
Все это нужно человеку, чтобы понять смысл окружающего его мира, чтобы облегчить процесс коммуникации с другими людьми по поводу различных событий [см. 54], наконец, для того, чтобы построить для себя относительно непротиворечивую картину мира. При этом совершается отнюдь не только когнитивная «работа» — трансформации одних понятий и категорий в другие, «понятные». У социального представления «пристрастная», как использовал этот термин А. Н. Леонтьев [61], природа, поскольку факты окружающего мира подвергаются трансформации и оценке, апеллирующим именно к реальному социальному опыту индивида. По мере введения нового, непривычного, непонятного в сферу обычного представления наполняются реальным смыслом, следовательно, «окрашиваются» определенным образом и как минимум конкретизируются.
В ряде пунктов теория социальных представлений как бы смыкается с когнитивными теориями соответствия. Как и в них, проводится мысль о том, что в жизни человека поджидает целый ряд неожиданностей и противоречий и это грозит разрушением устоявшейся картины мира — связанного и непротиворечивого. Желание сохранить эту устоявшуюся картину мира приводит индивида — так говорится в теориях когнитивного соответствия — к селективному отбору информации, получению лишь той, которая воссоздает «соответствие». Логика построений в теории социальных представлений сходна, однако здесь нет акцента на потребность человека в «соответствии», но фиксируется потребность понять смысл, т.е. сделать свою жизнь осмысленной, с более или менее ясной стратегией поведения, а для этого ему и приходится преобразовывать «необычное» в «обычное». Поскольку то же самое необходимо и группе, она также участвует в производстве социального представления. Поэтому-то социальное представление и выступает как фактор, конструирующий реальность не только для отдельного индивида, но и для целой группы. Одна из ключевых идей Московиси состоит в том, что социальное представление не есть «мнение» отдельного человека, но именно — «мнение» группы, которое можно рассмотреть как ее своеобразную «визитную карточку». Не случайно Д. Жоделе настаивает на том, что социальное представление — это «общее видение реальности, присущее данной группе, которое может не совпадать или противостоять взглядам, принятым в других группах. Это видение реальности ориентирует Действия и взаимосвязи членов данной группы» [132, р. 35].
Какова же структура социального представления? Она складывается из трех компонентов: информация, поле представления, установка. Именно эти три компонента пополняются как в ходе социализации, так и в повседневном жизненном опыте: информация как отмечалось, проникает в «щели» обыденного сознания через разные источники; поле представления формируется непосредственно в группе — в ней определяется общая смысловая рамка, в которую помещается новая информация, а также диапазон возможных толкований того или иного понятия (так, например, ребенок в семье усваивает первые возможные интерпретации понятий, которыми оперируют взрослые); установка есть интериоризация того, что уже почерпнуто и из полученной информации, и от «поля», созданного в группе, и из собственного опыта. Конечно, в современных обществах процесс формирования социального представления весьма непрост: развитие образования, средств массовой информации видоизменяют процесс преобразования «высоких» понятий в суждения здравого смысла. Однако многочисленные эмпирические исследования, проведенные в рамках теории социальных представлений, показали, что и в современных сложных обществах механизм возникновения представлений действует примерно так же, как это изображено в теории.
Социальное представление выполняет три основные функции: 1)
оно является инструментом познания социального мира — его роль здесь аналогична роли обычных категорий, посредством которых индивид описывает, классифицирует, объясняет события; 2)
оно есть способ опосредования поведения — способствует направлению коммуникации в группе, обозначению ценностей, регулирующих поведение; 3)
оно является средством адаптации совершающихся событий к уже имеющимся, т.е. способствует сохранению сложившейся картины мира.
Реализацию этих функций обеспечивает особый механизм возникновения социального представления. Он включает в себя три этапа: «зацепление» (во французской социально-психологической лексике — «постановка на якорь»)8; объектификация и
натурализация.
Суть первого этапа — «зацепления» состоит в том, что сначала всякий новый объект (как правило, незнакомый) нужно как-то «зацепить», сконцентрировать на нем внимание, зафиксировать в нем что-то такое, что позволит его вписать в ранее существующую рамку понятий. Тогда на втором этапе можно попытаться превратить обозначение нового неизвестного предмета в более конкретный образ. Этот процесс и называется объектификацией. Хорошо поясняет эти механизмы пример, приводимый Д. Жоделе. Он почерпнут из исследования С. Московиси о том, как во французском обществе формировалось социальное представление о психоанализе. Прежде всего какой-либо индивид, услышав о психоанализе, «зацепляется» за это незнакомое ему понятие. Что-то заставляет его сосредоточить свое внимание (если употребить традиционный для психологии социального познания термин) на явлении, обозначенном этим понятием. Затем начинается дальнейшая работа с понятием «психоанализ» — объектификация.
Именно в ходе этого процесса незнакомое и абстрактное трансформируется в нечто конкретное, знакомое здравому смыслу. «Объектифицировать, — говорит Московиси, — означает раскрыть знакомое качество в туманной идее или сущности, перевести понятие в образ» (143, р. 38]. Объектификация чаще всего осуществляется в форме персонализации, т.е. попытки привязать понятие к какой- нибудь личности, более или менее «знакомой». В данном случае логика поведения обыденного человека будет заключаться в следующем: «Психоанализ... Что-то слыхал... Ах, да, конечно, это же Фрейд... Что-то там о комплексах... Да, конечно, это и есть психоанализ». Таким образом, получено некоторое «знание», оно инкорпорировано, включено в когнитивную структуру индивида, естественно, в сильно упрощенном, препарированном виде. Важно подчеркнуть, что новое, неизвестное сводится здесь к более известному конкретному имени, конкретной личности (персоне).
Объектификация может осуществляться и в другой форме: фигурации. При этом содержание понятия, обозначающего для обыденного человека нечто новое, незнакомое, привязывается не просто к имени кого-либо, а к некоторой формуле, связанной с этим именем. Пример: работа с понятием «теория относительности». Мало кто в случайно собравшейся компании знает что-либо существенное об этой теории, но когда-то в школе что-то слышали об этой теории, так же как что-то слышали и об Эйнштейне. Осуществляется
персонализация: «Ах, да, теория относительности — это же
Эйнштейн». Но движение вперед продолжается: опять-таки по каким- то старым школьным воспоминаниям в памяти всплывает формула Е = тс2. Ее смысл давно забыт, она всплывает почти визуально, но ситуация спасена: «Как же, как же — теория относительности, Эйнштейн, формула Е = тс2». Так же в среде непрофессионалов можно наблюдать вариант рассуждений о философском течении рационализма: «Рационализм — кажется, Декарт — да, конечно, формула "Cogito ergo sum"». «Знание» и в этот раз получено, хотя, естественно, вновь в каком-то весьма приблизительном виде.
Наступает следующий этап — натурализация: принятие полученного «знания» как некоторой объективной реальности. Неважно, что подобного «знания» едва хватит для разговора в случайной компании, не больше. Важно другое — удовлетворена потребность в приведении новой, встретившейся информации в соответствие с существующей картиной мира, не разрушающей ее; можно сказать, что новое знание «приручено»
Приведенный пример хорошо иллюстрирует основную идею концепции социальных представлений: каждый индивид интегрирует и модифицирует в каждый данный момент социальные формы, созданные культурой и отдельными группами. На этом пути ему встречаются различные «посредники»: институты власти, законы, средства массовой информации и пр. Все они, конечно, влияют на меру и степень модификации понятия при переводе его в представление здравого смысла. Самым же главным фоном, на котором это происходит, является группа, ее опыт, ее система сложившихся уже ранее представлений.
Московиси критикует когнитивизм за его «асоциальность», но и призывает к союзу, за интеграцию двух подходов. Свой вклад он усматривает в том, что источник социального познания видит в социальных отношениях. Он рассматривает свою теорию как попытку поместить проблемы социального познания на перекресток между психологией и социальными науками. Самым главным дополнением к когнитивистскому подходу он считает так называемую «идентификационную матрицу», объясняющую, как вписывается новая информация в когнитивную структуру каждого индивида в зависимости от того, с какой социальной группой он идентифицирует себя: «Каждый класс определяет репертуар поведения и правил, обозначая то, что позволено или запрещено всем, кто в него включен» [цит. по: 40]. Именно поэтому социальное знание и закрепляется в таких матрицах — своеобразных рамках принятия социальной информации. Можно при желании увидеть в предложенных матрицах просто новую версию традиционных когнитивных карт, схем, репертуарных решеток и прочих образований, предложенных в когнитиви стекой традиции (это, кстати, и делают некоторые критики Московиси). Но при всем том пафос основной идеи остается несомненным: в противовес «чисто» когнитивистскому подходу, оперирующему достаточно абстрактными категориями, здесь постоянно делается акцент на то, что вся совокупность знаний («представлений») человека о мире дана в системе, и это приводит к тому, по словам Д. Жоделе, что «социальные представления являются тем объектом, исследования которого возвращают социальную психологию в исторический, социальный и культурный масштаб» [цит. по: 29]. 1.