Назовем условно нашего клиента, преподавателя философии религии, мистером Бронсоном. Его привлекательная внешность и интеллигентный вид обратили на себя мое внимание при первой же нашей встрече. С дружеской улыбкой он тепло пожал мою руку. Мы обменялись несколькими фразами, и он, без обычных для клиента проволочек, перешел к сути своей проблемы.
Бронсон: Меня беспокоит то, что я постоянно перегружаю себя работой. Я не в состоянии расслабиться. Как только я прекращаю работу, я тут же заболеваю. Просто удивительно, стоит мне уйти в отпуск, как на следующий же день я чувствую себя как выжатый лимон и сваливаюсь в постель с простудой или еще с чем-нибудь в этом роде. (Смеется.)
Консультант: Вот как, это любопытно. Расскажите мне поподробнее.
Бронсон: У меня такое ощущение, как будто меня что-то подхлестывает, заставляет продолжать работу. Как только это чувство пропадает, я сразу разваливаюсь.
Консультант: Вы имеете в виду свою преподавательскую работу?
Бронсон: Да, но и в других отношениях тоже. Допустим, когда я пишу статью или книжную рецензию, я прочитываю книгу, тезисно записываю ее содержание, все время беспокоюсь, как бы чего не упустить и, наконец, приступаю к самой статье. Потратив кучу времени, я откладываю ее в сторону, так никогда ее и не закончив. Честно говоря, у меня в столе валяется с дюжину неоконченных статей.
Консультант: Так, действительно похоже, что вы работаете с большим напряжением. И давно это с вами?
(Между тем консультант уже обратил внимание на некоторые внешние проявления характера клиента. Бронсон сидит в кресле свободно, манера держаться у него дружеская, отнюдь не настороженная. Но движения порывистые и явно нервозные. Время от времени он подкладывает под себя одну ногу и сидит на ней в напряженной позе. Глаза у него тускловатые и усталые, цвет лица бледный.)
Бронсон: Всегда, по крайней мере, сколько я себя помню. В школе я занимался много и быстро усваивал материал. Я тогда был очень маленького роста, всего около полутора метров. Поэтому, чтобы добиться своего, мне надо было шевелить мозгами. Я достиг значительных успехов в школе. Поступив в колледж, я продолжал заниматься так же напряженно. Вот с тех пор и не могу остановиться. У меня всегда были финансовые затруднения, что тоже не способствовало расслаблению.
Консультант: Расскажите подробнее, каким образом проявляется это напряжение в вашей повседневной жизни.
Бронсон: Беда в том, что я ничего не могу довести до конца. Допустим, мне надо вычитать какой-то текст, я начинаю и вскоре откладываю его, и берусь за что-нибудь более интересное. Когда поджимает срок, я начинаю работать с неимоверной скоростью и заканчиваю правку, как говорится, на одном дыхании. Так же много сил я трачу и на статьи, но тут мне все хочется довести их до совершенства, прочитать еще одну-две книги по обсуждаемому предмету, еще раз переписать статью, чтобы она лучше читалась, и, в конце концов, она так и остается неоконченной.
Консультант: Вы никогда не задумывались о том, что могли бы работать с большей творческой отдачей, если бы работали с меньшим напряжением?
Бронсон: Да, я часто думал об этом, но временами мне кажется, что меня подгоняет что-то извне. Мне даже страшно подумать, что это нечто перестанет меня пришпоривать, я ведь тогда сразу развалюсь. Я чувствую, что чем больше сил вкладываю в преподавание, тем успешнее у меня идут дела.
(Следует отметить непоследовательность в логике клиента. Он жалуется, что его трудности возникли из-за постоянной перегрузки, однако считает полезным некое внешнее принуждение и не хочет его лишиться. Эта непоследовательность указывает на то, что напряжение в работе является симптомом более глубокого личностного разлада. Не следует принимать на веру его утверждение, что напряженная работа дает лучший результат, ибо это лишь попытка дать разумное объяснение той ненормальной ситуации, в которой он находится.)
Но дается мне это с трудом. Я не сомкнул глаз в ночь накануне того дня, когда мне предстояло читать мою первую лекцию по философии. То же самое было со мной, когда мне поручили прочитать лекцию за профессора Брауна. И хотя я хорошо знал всю группу, я ужасно нервничал и волновался во время лекции.
(Пока что факты говорят о том, что ничего особенно ненормального в поведении мистера Бронсона не наблюдается. У него хорошая работа и в мнении окружающих он, как говорится, преуспевающий молодой человек. Но он потенциальный невротик и при достаточном перенапряжении у него может развиться невроз, в чем мы убедимся ниже. Более важным обстоятельством является то, что его личностная проблема, безусловно, мешает его творческому росту. В этом плане, он явно нуждается в "вызволении". Консультант должен помочь мистеру Бронсону корригировать личностные напряжения с тем, чтобы, во-первых, снизить возможность невротического заболевания, а во-вторых, высвободить его творческие силы.)
Консультант: Скажите, при таком перенапряжении у вас не случалось полного упадка сил?
Бронсон: Да, у меня было нервное расстройство на последнем курсе колледжа. В то время я как раз обручился с любимой девушкой и еще больше налег на занятия. И вдруг я словно погрузился в сон, не мог заниматься, ничего не мог делать. По совету врачей мы с сестрой поехали к морю, где я провел три месяца. У меня было какое-то коматозное состояние, я засыпал, просыпался, вот практически и все, на что я был способен. В конце концов, я вернулся в колледж и завершил учебный год. А еще раз... (Бронсон смеется.) Это был такой кошмар! Как-то вечером мне позвонили и поручили следующим утром прочитать лекцию по весьма серьезной библейской теме, которая была мне мало знакома. Но отговориться мне не удалось. Всю ночь я готовился к лекции, поддерживая себя крепким кофе. Каждый нерв, каждый мускул во мне были напряжены до предела. Но все оказалось напрасно, я чувствовал свою полную беспомощность. Утром я сел в автобус, голова у меня была в тумане, я едва соображал, что делаю. Я испытывал странную боль в затылке, словно предвещавшую какую-то беду. Когда мы ехали вдоль побережья, я взглянул на противоположную сторону, где расположился Нью-Джерси, и меня охватило непреодолимое желание (он подчеркивает этот момент) – честное слово, сесть в поезд и удрать от всего в Нью-Джерси.
Консультант (смеется): Да уж, вы действительно чуть не дошли до самой грани.
Бронсон: Да, вот так люди и сходят с ума. Если бы я очнулся в Калифорнии и не мог объяснить, как туда попал, меня бы точно упекли в дурдом. Придя в зал, я обнаружил, что моя немногочисленная аудитория состояла в основном из безобидных старушек. Я успокоился и наболтал им с три короба избитых истин. Но, Боже, чего мне стоила вся эта история!
(До сих пор наша беседа в основном состоит из исповеди. Клиенту надо "выговориться". Запись дает исповедь в значительном сокращении. Теперь консультанту предстоит получить необходимую информацию о клиенте от него самого.)
Консультант: Бронсон, сколько вам лет? И, если можно, расскажите мне немного о своей семье и о вашем положении в ней.
Бронсон: Мне 26 лет. Я второй ребенок в семье, у меня есть сестра, двумя годами старше меня. Мой отец – священник.
(Клиент сообщает, что женился, когда ему было 20 лет, и совершенно счастлив в браке. Видимо фактор секса не имеет отношения к внутреннему разладу.)
Консультант: Мне кажется, у вас сильно развито честолюбие. (Начинается стадия толкования. Консультант пытается установить различные взаимозависимости в личностной модели с тем, чтобы определить ее характер.)
Бронсон: Да, я очень честолюбив. Мне всегда приходилось много работать, чтобы добиться успеха.
Консультант: Как известно, чрезмерная амбициозность очень часто связана с неосознанным и глубоко скрытым ощущением неполноценности...
Бронсон (перебивает): Конечно, я испытывал комплекс неполноценности. Мой маленький рост в школе заставлял меня все время самоутверждаться путем усиленных занятий. А потом, я всегда находился в окружении людей старше меня по годам. И в школе я был года на два младше своих одноклассников.
Консультант: А вы знаете, о чем говорит ваше положение в семье?
(Бронсон не знает. Консультант кратко излагает ему тенденции формирования характера второго ребенка и подчеркивает, что типичная для него амбиция усиливается тем, что старший ребенок – девочка.)
Бронсон: Да, в моем случае все совпадает один к одному. Помню, в детстве я все время старался в чем-нибудь превзойти сестру. Мне это удавалось без труда, потому что она была довольно болезненная девочка. Когда она пошла в школу, я поднял такой рев, что родителям пришлось отвести в школу и меня, хотя мне было всего четыре года. Мое рвение в учебе объясняется еще и этим, все хотел превзойти сестру.
(Бросается в глаза объективность Бронсона по отношению к самому себе и его способность сразу схватывать смысл тех взаимоотношений, на которые обращает его внимание консультант. Это весьма облегчает процесс консультирования.)
Консультант: Можете вспомнить что-нибудь из раннего детства? (Дает краткое пояснение о значении таких воспоминаний.)
Бронсон: О, да. Думаю, мне было года два или три, когда это случилось. Мы отправились на ярмарку и меня катили в коляске, где я сидел задом наперед. А на ярмарке ручка коляски сломалась и меня принес домой на руках мужчина, который у нас работал. Еще я помню один очень давний сон. Он так ярко запал в моей памяти, что тоже кажется одним из первых воспоминаний. Мне снилось, что я взбираюсь по лестнице на чердак нашего дома. Только я ступил на последнюю перекладину, как из зеленого ящика, что стоял на чердаке, выскочила обезьяна и так напугала меня, что я упал с лестницы. (Бронсон смеется. К этому времени консультант уже в общих чертах представляет себе его личностную модель и объясняет свою гипотезу клиенту.)
Консультант: Очень интересный сон. Уже кое-что проясняется относительно вашей личностной модели. Давайте подведем итоги. Вы работаете с большой перегрузкой, что держит вас в постоянном нервном напряжении и мешает вашему творческому росту. Мы пришли к выводу, что это напряжение вызвано чрезмерными амбициями, которые, в свою очередь, связаны с чувством ущербности. Это тем более верно, если учесть ваше положение в семье. Ваш сон тоже дает нам определенную подсказку. Помните, вы взобрались наверх и упали с лестницы. Не испытываете ли вы постоянного страха падения или, выражаясь иначе, неуспеха?
Бронсон: Честно говоря, пожалуй, так оно и есть, испытываю и даже очень.
(Насколько удалось установить к настоящему моменту, личностная модель Бронсона имеет в целом ущербно-амбициозный невротический характер. Теперь консультанту следует углубить толкование, чтобы выявить уникальность данной модели и возможные невротические тенденции.)
Консультант: Почему вы опасаетесь неудачи?
Бронсон: Не знаю. У меня ни разу не было ни одного значительного провала, но я вечно опасаюсь, что такое может случиться.
Консультант: Похоже, вы боитесь какой-то катастрофы. Обычно это проистекает от общего неверия в жизнь – чувство, которого следует опасаться, иначе и вправду может произойти беда. Такое чувство вам знакомо?
Бронсон (на мгновение задумывается): Хм, я как-то никогда об этом не думал, но, пожалуй, я действительно отношусь к жизни с недоверием и подозрением. Мне кажется, что я все время с чем-то сражаюсь. Знаете, когда мне повторяют: "Оставь тревоги", я эти слова как-то не воспринимаю. Я верю в Бога и, однако, испытываю страх и глубокое недоверие. Довольно непоследовательно с моей стороны, верно? (Достигнута устойчивая эмпатия, консультант и клиент мыслят в одинаковом направлении.)
Консультант: Ваше недоверие к жизни связано с чувством неполноценности, и то и другое отражает общее состояние неуверенности. Неудивительно, что вы живете с предельным напряжением всех сил. Если бы вам удалось избавиться от чувства неполноценности, вы могли бы более плодотворно использовать свой творческий потенциал.
Бронсон: Пожалуй, вы правы. А что я для этого должен сделать?
(Это решающий момент. Клиент просит совета. Польщенный собственной значимостью, консультант может поддаться искушению и дать прямой совет или даже конкретные указания, что и как делать. На этом процесс замкнется, и клиент будет лишен возможности самостоятельно нащупать пути корригирования личностных нарушений, что будет изложено в следующей главе. Это обращение за советом должно послужить консультанту поводом, чтобы объяснить клиенту необходимость брать на себя ответственность за собственную жизнь.)
Консультант: Вы хотите, чтобы я сформулировал для вас какие-то правила, но тогда они будут воздействовать на вас извне. Вы будете следовать им так же рьяно и с тем же напряжением, от которого страдаете сейчас. Это только усугубит вашу проблему. Желание следовать правилам возникает в результате все того же недоверия к жизни.
Бронсон (помолчав): Да, понимаю. Но что же мне делать?
Консультант: Речь идет о том, чтобы ослабить искусственно возникшие напряжения и дать шанс вашим творческим возможностям. Для этого вам надо лучше разобраться в самом себе и преодолеть настороженное отношение к жизни. Вернемся к вашему рабочему напряжению. Вам кажется, как вы говорили, что вас словно все время кто-то подстегивает?
Бронсон: Да, я думаю, вы правы, это связано с моим положением в семье. Я привык все время рваться вперед и сейчас продолжаю. (Здесь мы видим попытку объяснить свою проблему особенностями своего детства и, списав все на плохую привычку, снять с себя ответственность.)
Консультант: Простая ссылка на привычку вряд ли вам поможет. Конечно, и она имеет отношение к вашей настоящей проблеме, но ее решение лежит гораздо глубже. Привычку можно поменять, но будет гораздо больше пользы, если вы поймете, что и в основе возникшей в детстве привычки и в теперешней тенденции к перенапряжению лежат одни и те же специфические особенности вашей личностной модели. (Пауза. Клиент несколько озадачен. Дело оказалось сложнее, чем он предполагал. Мнение консультанта расходится с его собственным, но тот подобрался к сердцевине проблемы.) Постоянное опасение неудачи заставляет вас стремиться к предельному совершенству. Вы боитесь оказаться не на высоте?
Бронсон: Да, боюсь, даже очень. Вот почему мои статьи никогда не появляются в печати. Мне всегда кажется, что они недостаточно доработаны.
Консультант: Но вы же понимаете, что в этом мире трудно достичь совершенства, поскольку ему нет пределов. И каждому приходится когда-нибудь испытывать неудачу на этом пути.
Бронсон: Да, это верно.
Консультант: Понимаете, если вы будете все время требовать от себя совершенства, вы вообще ничего не сможете добиться. Вы никогда не подниметесь на следующую ступеньку лестницы, опасаясь, что на вас прыгнет обезьяна. Чтобы стать творческой личностью, надо обладать мужеством, допускающим несовершенство. (Приближается заключительная фаза беседы. Консультант должен подытожить диагноз и довести его до сознания клиента, пользуясь установившейся между ними эмпатией.)
Консультант (наклоняясь вперед и глядя прямо в глаза собеседнику): Почему вы с недоверием относитесь к жизни?
Бронсон: Сам не знаю. Но чем больше я об этом думаю, тем яснее вижу, что у меня всегда было это особое ощущение неуверенности и подозрительности.
Консультант: Такое отношение к жизни можно объяснить чувством ущербности, возникшим из-за невысокого роста и вашего положения в семье. Но сейчас дела обстоят совсем по-другому – у вас прекрасная работа, а ваше положение гораздо устойчивее, чем у многих людей. Зачем же вам сейчас так отчаянно сражаться с жизнью? Теперь вы можете больше доверять ей. Забудьте о своих страхах и бессонных ночах, теперь это ни к чему, вполне можно обойтись и без них. Ваши чрезмерные опасения провала надуманные, это вам не угрожает. Когда-то в вашем сне было нечто вещее, но он совсем не относится к вашему теперешнему положению. Не бойтесь никаких мартышек. Наберитесь мужества и избавьтесь от совершенно необоснованного теперь чувства неполноценности. Мужественно допустите возможность несовершенства и ваши амбиции изрядно поутихнут, а творческие поиски наберут силу. Из этого следует, что надо больше верить в жизнь и утверждать ее творчеством, т.е. самоутверждаться без всякого подстегивания со стороны.
(Консультант и клиент смотрят глаза в глаза. Последний мгновение размышляет, словно перед ним открываются новые перспективы. Бронсон поднимается и благодарит консультанта. Уже у двери он говорит:)
Знаете, наверное из-за своего недоверия к жизни, я последнее время заинтересовался сверхъестественным и теологией. Она заставила меня взглянуть на мир сверху вниз, осудить человека, увидеть в мире только плохое и не ждать для него ничего, кроме катастрофы. Теперь я понимаю, что такой взгляд на вселенную, вероятно, связан с моим общим пессимистическим настроем.
Консультант: Скорее всего, да. Я думаю, вам виднее. Почаще думайте о том, что мы с вами здесь обсудили и вы все глубже будете вникать в природу ваших трудностей, все яснее осознавая, что они связаны с вашей личностной моделью, а это, в свою очередь, поможет вам лучше понять самого себя.