Когда к врачевателю приходит пациент и просит излечить его, иначе говоря, вернуть здоровье, то перед ними обоими, логически рассуждая, должен возникнуть вопрос: а что такое здоровье? К какому состоянию от какого отклонения он хочет вернуться? Что считать идеалом? И будем ли стремиться к нему, либо к уже привычному и устойчивому полунедужному состоянию?.. Например, может быть, достаточно при случае убрать так называемое ОРЗ, а всякие там занудные остеохондрозы, гипертонии, запоры и т. п. пускай уж докучливо, но спокойно доживают свой век вместе с нами?.. Короче: ограничиться ли при возникновении аварийного состояния устранением дефекта или так отшлифовать, отладить всю систему, чтобы в будущем она работала безупречно, как хронометр?
В подавляющем большинстве случаев (99,99 %) и болящие, и врачи считают задачу решенной, коль скоро частная поломка организма оказывается устраненной (или вроде бы устраненной), коль симптом болезни на время исчез, и все как будто вернулось на круги своя. Подобное положение дел объясняется не только тем, что все отрасли официальной медицины оказались разрозненными, и каждый специалист лечит лишь свой участок или участочек, а не всю многосложную структуру. Беда и в том, что в быту нет общепринятою представления о здоровье, на которое, как на маяк, можно ориентироваться, к которому, как к заветному берегу, и следует стремиться из любою бурного, рискованного путешествия.
Нет сомнений, что любое «ЧП» (чрезвычайное происшествие), приключившееся со здоровьем, надо устранять. Но устранять, исходя из контекста очень широкого знания, во-первых. То есть видеть повышенное давление, например, в качестве естественного стремления организма протолкнуть кровь туда, куда доступа ей не стало из-за целого вороха неприятных ситуаций, и, следовательно, надо прежде всею убирать эти неблагоприятные обстоятельства, а не вторичное явление — самоспасительную реакцию сердечно-сосудистой системы.
Во-вторых же, конкретную болезнь следует использовать как повод, как затравку для решительного наступления по всему фронту нездоровья. Я давно лелею мысль о том, что такое несчастье, как попадание человека в больницу, следовало бы пересотворить в его великую удачу: в диспансерное обследование пациента максимально широким кругом специалистов. В ряде случаев это привело бы к ранней диагностике очень неприятных заболеваний, а во всех без исключения — к прояснению целостной картины состояния человека. Скажем, вы попали туда по поводу «острого живота», а вышли, зная о себе все: от состояния своей сердечной мышцы до баланса всех гормональных центров, и, соответственно этому знанию — с циклом назначений: от специфической, именно для вас подобранной диеты до обязательных рекомендаций массажисту-мануальщику.
Да, но что все-таки понимать под той нормой здоровья, к которой следует стремиться из любой точки пространства и времени? В прочитанных мною пособиях, написанных господами медиками, особенно титулованными, я находил — и неоднократно — подтверждение того, что единой нормы нет, а существуют лишь возрастные нормы. Это значит, что в 30 лет вы закономерно должны себя чувствовать хуже, чем в 20, быть толще и иметь более высокие параметры давления крови в своих сосудах; в 40 лет — человеку присуще-де иметь больше органических и функциональных нарушений, чем в 30, а в 60, согласно просвещенному мнению, возрастная норма есть нечто, аналогичное инвалидной карте... Удивляться тут нечему: теория официальной медицины идеально соответствует массовой же ее практике, которая сводится, образно говоря, к «косметическому ремонту» болящих, иногда — ких «капитальному ремонту», но практически никогда — к полной реставрации и возвращению к изначальному блистательному положению вещей.
Вот один из сонма удручающих примеров. В статье «Что нужно знать об артериальном давлении» кандидат медицинских наук В. Лебедева сообщает: «Величина кровяного давления изменяется с возрастом. В современной медицине применяется формула для определения нормальною кровяного давления.
Систолическое = 102 + (0,6 лет возраста).
Диастолическое = 63 + (0,4 лет возраста).
По научным данным, величину нормального кровяного давления по возрастам можно выразить с помощью таблицы.»
И далее следует печально уходящий ряд от 129/79 в 17 лет до 149/89 в 60 лет.
Итак, перед нами «научные данные», согласно которым, изначальная норма с возрастом безоговорочно обязана меняться в худшую сторону. А я сижу и думаю: а мне-то как быть, если с семнадцати лет и далее, практически полвека, у меня все те же 120/70? Считать себя ненормальным? Полагать, что отсутствие болезней сердечно-сосудистой системы есть моя аномалия? А вдруг господа доктора правы? Ведь опираются они на массовое, на очевидное, на повседневное. Вокруг нас люди все до одного стареют, дряхлеют и умирают (как правило, в страданиях или в маразме). Но вот что хочется вспомнить: очевидным было то, что Солнце кружится вокруг Земли, и из века в век огненное светило на глазах у всех всходило на востоке и пряталось за горизонт на западе. Но нашелся некий парадоксалист, его звали Николай Коперник, затем объявился Галилео Галилей которые стали утверждать, что дело обстоит совсем не так, как все достоверно видят это своими собственными глазами. И что же? «И все-таки она вертится!» — вынуждена была признать в двадцатом веке католическая Церковь, которая доступно объяснила Галилею в начале восемнадцатого века, что он, как и Джордано Бруно, представляет собою не менее горючий материал, чем их еретические рукописи.
Да, умерли и Бруно, и Коперник, и Галилей, умерли, как все смертные. Бессмертных на физическом уровне людей не было и нет. Но были, есть и будут такие, которые, вопреки очевидному ходу вещей, к тому времени своей жизни, которое зовется старость, сохранили все физические и психические атрибуты молодости. Для живости изложения в этом месте книги следовало бы привести 3-5 фактов о поразительных явлениях долгожительства, зафиксированных достоверно, но я не стану этого делать, ибо любой из них тотчас побивается справедливым утверждением об особой генетической одаренности этих людей. В самом деле, выдающиеся долгожители редки, как гении. Нет, я приведу пример совсем из другого ряда, и напомню жизненную историю некоего болезненного от рождения юноши. Твердо решив стать здоровым, он всю свою последующую жизнь систематически брал одну новую ступень за другой — теоретически и практически осваивая секреты нормальной работы всех важнейших человеческих органов и функций. Ему удалось повернуть время вспять: когда ему исполнилось 95 лет, гистологический анализ показал, что его ткани и органы молоды и свежи, как у 18-летнего. К сожалению, это было обследование утопленника: да, на 96-м году жизни, скользя на виндсерфинге в открытом океане, Поль Брегг был накрыт гигантской волной и захлебнулся. Вскрытие показало, что безвременная трагическая смерть постигла абсолютно здорового человека. Его здоровье было нормальным!
Так что же такое норма по отношению к здоровью?
Отличие Поля Брегга от всех других европейцев и американцев заключалось лишь в том, что он работал над своим здоровьем: не жил «на халяву», как придется, в отличие от подавляющего большинства соплеменников, не тренировал лишь какую-то одну функцию из сонма всех имеющихся у человека наподобие артистов балета или кузнецов-молото- бойцев или тех академических ученых, что целеустремленно развивают в своем мозгу какую-либо единственную, зато глубокую извилину; нет, он осуществлял комплексную постоянную работу! Его труды, посвященные методикам питания, очисток, сохранению здорового сердца и позвоночника и другие — это чудо системного подхода.
Да, во многом мы пошли сейчас дальше него в своих знаниях, но сколько бы ни продвигались вперед, значение жизни Поля Брегга не померкнет никогда, как не затмят новые астрономические успехи того прорыва к истине, того открытия, которое совершил некогда Галилей. Да, здоровье — это результат комплексной систематической работы по его постоянному поддержанию (или пересотворению) на уровне молодости, и норма здоровья у человека существует лишь одна: тот оптимум, к которому природа подвела его в период расцвета всех его систем и функций, то есть годам к 20-25. Вот тот маяк, на который следует ориентироваться всегда, а отнюдь не на унылые положения так называемых «возрастных» норм. Что подобная возможность не есть утопия, доказал въяве хлипкий телом с детства, но могучий разумом и своей упорной волей Поль Брегг. Его фотографию, на которой он снят за год до смерти со стошестилетним другом Роем Д. Уайтом, где стоят, улыбаясь и атлетически надув бицепсы, два молодых человека, думаю, следует издавать и переиздавать массовыми тиражами: она воздействует на массовое сознание лучше любых нудных увещеваний!
Поль Брегг — человек замечательный и уникальный, но, к счастью, не единственный на этом свете из тех, кто здоровьем занимался комплексно и целенаправленно. Знаменитый американский натуропат Норберт Уокер порадовал в восьмидесятые годы делегацию советских врачей знакомством со своим новорожденным ребеночком, а самому сияющему от радости папане было к моменту появления дитяти 102 годика... К сожалению, мне неизвестны генетические корни этого долгожителя, знаю хорошо лишь о длительной и системной его практике оздоровления (в частности, периодическая детоксикация лимфы посредством цитрусовых и глауберовой соли — это его новация).
Впечатляют и вызывают глубокое почитание результаты, достигнутые и гениальным русским самородком Порфи- рием Корнеевичем Ивановым. Как бы внешне ни разнилась его «Детка» с системой П. Брегга, сущность оздоровления и там, и тут едина: работать над своим здоровьем надо постоянно, и работа эта должна быть многоаспектной. Сближает их учения также и то, что их основатели были одновременно и замечательными практиками своих же теоретических положений, что не было у них разрыва между словом и делом
А японский инженер-строитель Кацудзо Ниши, чье дыхание в детстве едва теплилось, как у догорающей свечи, но который сумел не только полностью возродить себя, но и создать всеобъемлющую систему оздоровления, мастерски продуманную стратегию борьбы с онкологией!.. Бегут десятилетия, но учение и практика этого удивительного человека снова и снова доказывают его правоту.
Где-то далее в этой книге с высоким уважением будет поведано о практике целого народа, жителей Долины хун- зов. Эти люди живут на севере Индии, где в горах сошлись Пакистан и Тибет. Заболевания неведомы им, а живут они, здоровые и доброжелательные — каждый из них! — не менее чем до 120 лет. Двигаются много, питаются минимумом продуктов, но пищей живой и почти не обработанной. Девяностолетние хунзы с тяжелым грузом за спиной легко совершают по головокружительным горным тропам гостевые визиты в ближайшую деревню, всего-то за каких-то 60 миль. И так — из века в век.
Но, собственно говоря, зачем нам забираться в горы чужеземные? У нас имеются и свои! В конце 60-х годов XX века западный мир был потрясен свидетельством ряда своих геронтологов о долгожительстве как отличительном феномене горной страны Абхазия. Врачи и журналисты, испытывая одновременно и восхищение, и недоверие, открыли своим читателям мир, где люди достигали 120-130 и более лет. Тщательно обследовав 110-летнего Банаху Темира, врачи обнаружили, что его давление равно 120/84, и что примерно таковым же оно является у подавляющего большинства абхазцев в возрасте 90 лет и старше. Авторитетные врачи прибыли к людям кавказского высокогорья тогда, когда череда инфарктов в мире достигла своего пика, когда рак выжирал повсеместно множество жителей так называемых цивилизованных стран. Здесь же эти напасти были практически неизвестны! Активное движение, малая калорийность суточного рациона и, самое главное, доброжелательность характера людей, убежденных в том, что их долгие года составляют их главное богатство (а не тягостное бремя, как у иных знакомых мне пенсионеров) — все это вызвало целую мировоззренческую сенсацию на Западе, подлинный переворот во взглядах на жизнь и на здоровье человека.
Было бы неверным обойти здесь хоть упоминанием и достижения великих восточных школ, прежде всего — индийской и китайской. Йога во всех ее ступенях, учение «Аюрведы», система тайчжицуань и ряд других предполагают постоянное и всеохватывающее воздействие человека на свою психику и на свое тело. Не смею утверждать, что все последователи этих замечательных школ достигали тех же результатов, что и отдельные их знаменитые представители, да ведь дело и не в этом, а в том, чтобы понять: если человек захочет, то он может даже в невероятно трудных условиях (вспомним хотя бы историю жестоких гонений и подвижнической жизни Порфирия Иванова) добиться и в старости сохранения уровня своего здоровья на показателях, характерных для цветущей молодости. Для того чтобы так было, необходимо, во-первых, о своих возможностях знать и, во-вторых, над собою, любимым, надо работать.
Что такое «знать»? Это значит осознать существующие механизмы жизни как можно более всесторонне. Что такое «работать»? Это значит практически реализовать полученные знания — во благо себе и на благо другим, если ты — врачеватель. Дело трудное, но вполне возможное. Эти усилия не просто пржизнь, что само по себе великолепно, но главное, качественно меняют ее содержание. «Кабы молодость знала, кабы старость могла», — звучало всегда в сослагательном наклонении как несбыточная мечта. Но вот мечта сбывается: полнокровная жизнь в единстве зрелого разума и цветущего тела — оказывается, это вполне возможно, надо только руки приложить. Ну, а если прикладывать руки нет желания, если имеется охота лишь абы как проскочить малую часть отпущенного тебе срока (сочувственно издеваючись, скажу: «хоть малую, зато в мучениях»), то вольному — воля. У нас — свобода полная: хоть ответственности, хоть безответственности...
Вполне могу понять тех, кто свое нежелание заниматься собою же готов прикрыть от-чен-но высокими словами о свободе воли, свободе выбора и тому подобными философскими категориями. Изредка здесь бывают и впрямь серьезные аргументы. У меня не нашлось, к примеру, убедительных слов в опровержение в таком вот трагическом эпизоде: один из моих знакомых редакторов не то чтобы курил, но, как фабричная труба, смолил одну вонючую папиросу подряд вслед другой, практически беспрерывно. Когда я сказал ему: дескать, дорогой мой Евгений, так ведь и дуба нарезать можно, бросал бы ты это пахучее занятие, — он пронзительно глянул на меня и твердо, но негромко спросил: «А если именно к тому дубу я как раз и стремлюсь?» Довольно скоро мы похоронили его. Человеческая душа — загадка. Я так и не узнал, от какой своей внутренней невыносимой боли он неодолимо хотел избавиться вместе с самою жизнью, но ведь, в подавляющем-то большинстве случаев, люди не хотят заниматься собой потому, что лень раньше нас родилась. И следовательно, за «философствованием» сплошь да рядом стоит либо безволие, либо безразличие к себе. А ведь есть принципиально иной путь: относиться к работе со своими «механизмами» не как к скучной обязаловке, но как к радости и удовольствию. Можно тащить себя на пробежку за шиворот, а можно заранее радоваться встрече с солнцем, ветром, морозом, лесом, дождем, одним словом, со всем великолепием мироздания. Но ведь все это зависит от уровня нашего сознания, не так ли?
В главе, посвященной личности целителя, я буду писать о настоятельной необходимости для мастера испытать всевозможные средства оздоровления прежде всего на себе. А сейчас я обращаюсь буквально ко всем, кто решил двинуться славным путем здоровья: четко определите для себя в качестве нормы те идеальные рубежи, на которые вам необходимо выйти самим, а затем исподволь будет необходимо выводить на них также и других людей, вам поверивших. Маяк есть маяк: вероятно, далеко не у каждого хватит сил доплыть до самого его причала, но постоянно держать курс на его яркий свет по мере своих возможностей способен практически любой человек.
Короче, единая норма здоровья существует, и нет у нее никаких возрастных «филиалов». Норма эта эквивалентна нашему оптимальному состоянию в возрасте 20-25 лет, и она определяется полным развитием всех функций организма и наилучшим их взаимодействием между собой. Прошу запомнить данную, основную для книги «Исцеление человека» мысль, ибо на этот опорный подшипник будет опираться все остальное изложение: речь пойдет о том, как конкретно поддерживать норму, как преодолевать уже наступившие отклонения от нее.
Само осознание нашей многосложности дает каждому внутреннюю установку на уважительное, квалифицированное к себе отношение.