Эта фраза так или иначе много раз звучала в этой главе. Однако основное, что хотелось бы подчеркнуть этими повторениями,-вопрос о доказательстве специфического действия гомеопатических препаратов является второстепенным по отношению к обсуждаемым феноменам. Эти феномены описаны на основе эмпирических наблюдений. Они, конечно же, нуждаются в подтверждении и уточнении за счет более тщательного отбора данных. Они могут отражать реально существующие закономерности, а могут и нет. Систематические исследования могут подтвердить их или опровергнуть. Ho достоверность их не зависит от природы вмешательства. Они просто могут являться истинным отражением текущего до начала воздействия патологического процесса и следующего за воздействием процесса излечения.
Роль гомеопатических лекарств ни в коей мере не является существенной для реальности этих наблюдений, однако она может добавить объем подтверждающих данные феномены фактов и расширить их интерпретацию. Если мы с помощью использования специфического вмешательства стандартно воспроизводим определенные паттерны изменений при определенных паттернах патологических состояний, мы не просто имеем в руках эффективный метод терапии, но также и экспериментальный метод. Профессору Харрису (упоминавшемуся в главе I) принадлежат такие слова: «Каждый раз, когда мы воздействуем на живого человека, мы проводим эксперимент» (Harris, 1989). Любой гомеопатический случай, за который мы беремся, является «исследовательским проектом, в котором мы должны собрать данные и вывести из них заключение» о динамике и эволюции болезни. Каждый раз, когда мы назначаем гомеопатическое лекарство, мы проводим эксперименте естественным процессом излечения. Вне зависимости от природы воздействия, независимо от неспецифических терапевтических эффектов мы проводим эксперимент. Ho если мы уверены, что гомеопатические лекарства активно влияют на процесс, природа эксперимента меняется и заключения, которые мы можем сделать, меняются вместе с ней.
Рассмотрим примеры этиологических назначений, результаты которых можно объяснить с помощью физиологических или плацебо-механизмов (стр. 135,145 - 146). Этиологический процесс в подобных случаях может изучаться сам по себе. Мы можем исследовать, как те или иные факты семейного анамнеза могут сказываться на предрасположенности к определенным паттернам заболеваний. Либо мы можем задаться вопросом о том, может ли определенный вид психической травмы предрасполагать к определенной патологии. И в этом отношении природа воздействия на болезнь совершенно несущественна. Аналогично мы можем изучать последовательные паттерны терапевтических изменений и исследовать их самих по себе и в связи с определенной этиологией, вне зависимости от того, что вызвало эти изменения. Однако, если мы точно знаем, что реакция А определенно вызвана приемом лекарства В, назначение которого было основано на этиологической причине С, наши исследования могли бы быть более систематизированы. Демонстрация реальности этих феноменов, могла бы иметь и более отдаленные влияния на ход научной и медицинской мысли. И, конечно же, мы бы с большей уверенностью могли давать объяснение нашему лечению.
Доказательство эффективности гомеопатических лекарств не является существенным для эффективности гомеопатии. Оттого, что эффективность гомеопатии не доказана, она не работает хуже или лучше, за исключением того, что недоказанность может снижать уровень ожиданий, отчего, в свою очередь, снижается плацебо-эффект (как и в любой области медицины). Пациенты и гомеопаты продолжают получать эффект от лечения, не дожидаясь формальных доказательств. Хотя многим пациентам посчастливилось вылечиться у гомеопата именно потому, что многим докторам самим в свое время пришлось убедиться в том, что этот метод эффективен и дает большие терапевтические возможности. Доказательство эффективности гомеопатии необязательно для изучения феноменов болезни и выздоровления, которые «открыты» гомеопатами. Однако такое доказательство необходимо для того, чтобы в полной мере понять эти феномены и для максимального развития терапевтического процесса.